Что предлагает оппозиция?

Итак, по пунктам:

1. С точки зрения нынешнего положения Навального и его отношений с карательной системой, публикация, критикующая его политические взгляды, как и любое другое мнение о нем, ничего не меняет. Навальный знал, что, если он приедет в Россию, его посадят. И он решил приехать и сесть. Это его политическая тактика. Навальный хотел, чтобы люди вышли протестовать, чтобы к его аресту и суду было привлечено максимальное внимание. Это вполне ожидаемо привело к тому, что тысячи людей были арестованы, сотни оказались в изоляторах, возбуждены десятки уголовных дел (на 11 февраля — 90 дел, и это не предел).

2. Навальный не просто сидит в тюрьме. Его соратники от его имени и через его аккаунты в соцсетях руководят выходом людей на улицы для выражения протеста и, соответственно, столкновения с силовиками (см. план, обнародованный штабом Навального 4 февраля).

3. Сначала от имени Навального публикуется план, в котором говорится о продолжении таких акций весной. Потом планы меняются и людей вдруг призывают выходить на улицы уже в ближайшее воскресенье. Очевидно, что этими призывами из заключения Навальный не ограничится. И руки у него не то чтобы были связаны. Он руководит протестами из тюрьмы, которая используется для того, чтобы вызвать поддержку и попытаться заткнуть рот всем критикам, оппонирующим власти. Да, это его стратегия. А почему мы должны ей следовать? Люди будут выходить, их будут избивать и сажать, ломать их судьбы. Это подлая и бессмысленная тактика, которая ведет, помимо всего прочего, к глубочайшему разочарованию.

4. Поскольку партия «Яблоко» всегда помогает всеми силами задержанным на таких акциях, мы знаем, что в конце января—начале февраля ситуация в этом вопросе усложнилась: возможностей защищать людей, вытаскивать их из спецприемников, добиваться соблюдения их прав стало еще меньше. Так когда же высказывать точку зрения о том, что надо прекратить провоцировать людей идти под дубинки и уголовные дела? Через месяцы или годы? А пока сидеть и молчать? Это, что ли, политикой называется?

5. Из стратегии Навального, озвученной руководителем сети его штабов в обращении к сторонникам: «Я брал огромный моральный груз», когда отдавал «приказ» организовывать эти митинги. «Но я понимал, что сейчас нам надо привлечь максимальное общественное внимание… к делу вокруг Навального… чтобы получить максимальную поддержку… Нам надо было тогда все бросать в эту топку. Но выхода другого не было, приходилось так делать, потому что мы могли добиться большой общественной консолидации перед решением суда… И мы добились этого ужасно дорогой ценой — …12 тысяч задержанных». Оказывается, все это организовывалось не ради «нашей и вашей свободы», не для освобождения политзаключенных, а конкретно для того, чтобы привлечь внимание к Навальному. Ради этой цели людей и дальше призывают выходить на улицу и садиться в тюрьму. За «привлечение внимания» к Навальному люди должны заплатить своей свободой, своим здоровьем, а страна — своим будущим. И мы должны сидеть, смотреть на это и молчать? Нет, политик обязан говорить тогда, когда идет действие, а не когда-нибудь потом анализировать уже случившееся.

6. И разве пребывание в заключении исключает человека из текущей политики? Вот полковник Буданов в тюрьме оставался носителем вполне определенной идеологии, которая обсуждалась в обществе. Да и нацбол Лимонов сидел: кому-то пришла в голову мысль отказаться от дискуссии о национал-большевизме? А как быть с членами ГКЧП? Ходорковский — другое дело, он был предпринимателем, поэтому его политические взгляды не следовало обсуждать.

7. Осенью 1999 года мне тоже говорили, что критику Путина и Второй чеченской войны лучше отложить до завершения выборов, а то момент, мол, не тот. И про «нож в спину возрождающейся в Чечне российской армии» тогда тоже кричали. И про потерю электората, и про угрозу тоталитаризма в лице Лужкова и Примакова, и про нелюбовь к России… И во время выборов 2000 года пытались устроить мне всем «либеральным обкомом» показательную расправу на телевидении. Но откладывать заявление о недопустимости и преступности войны до завершения выборов было бы бесполезно и абсолютно нечестно по отношению к людям, которых продолжали убивать в Чечне, по отношению вообще ко всем гражданам России. Потом, правда, спустя год, немногие совестливые из тех, кто витийствовал и шельмовал меня на телеэкранах, те, кто просто не понял про взрывы домов, про страшную войну, кто недооценил катастрофу, за которую мы платим репарации до сих пор, приходили ко мне и извинялись… Но это было потом. И, кстати говоря, после этих моих заявлений произошел мини-раскол в партии: часть людей ушла и даже попыталась создать партию-конкурента, но ничего из этого не вышло.

8. Теперь о том, что важнее. Мнение группы экзальтированных товарищей, большинство из которых сидят дома (а многие вообще за границей), когда людей бьют на улицах, заводят уголовные дела и сажают в тюрьмы, или судьба этих пострадавших из-за участия в уличных акциях людей? Мне дороже судьба людей. Для меня категорически неприемлемо «бросать их в топку». Я несу ответственность за политику в моей стране, а значит, за жизнь и судьбу этих людей. Да, безусловно, надо всячески помогать теперь всем пострадавшим, но не гордиться сбором денег и передач для политзаключенных, а стремиться к тому, чтобы этого делать не пришлось.

9. «Яблоко» не партия Гапона, мы людей подставлять не собираемся. Мы против провокаций, и говорить об этом надо тогда, когда есть угроза, а не когда для кого-то это прозвучит красиво. Гапоны готовы пролить кровь, чтобы легче было прикончить действующую власть. Такая цена нас не устраивает. Это вопрос принципа.

10. Политика — серьезное профессиональное дело. Этому надо учиться. Философия этих социальных протестов — ницшеанство и национал-социализм. Для нас нет такой цели, ради которой можно открыть дорогу этой идеологии.

11. Не упоминая Навального, странно было бы говорить о политическом направлении, которое он обозначает, и спорить с этим направлением как крайне опасным для России. Просто не упоминать его имя? Сделать из него фигуру умолчания, как это делал долгое время Путин? Зачем это? Никто бы ничего не понял и справедливо не обратил бы внимания на суть этого текста и ключевые предостережения.

12. Возник очень опасный для всего общества ложный посыл: Навальный пошел в тюрьму — значит, он прав, дискуссия закрыта. Нет, не закрыта. Речь идет без преувеличения о жизни в нашей стране. Вопрос в выборе пути — куда идти, что делать, как оценивать ситуацию, сложившуюся в стране.

13. Называющие себя оппозиционными активисты любят говорить о том, что власть верит собственной пропаганде и это ее слабое место. Но теперь то же самое происходит и в протестном движении. Люди начинают верить в дрожащего от страха после фильмов Навального Путина, который испугался возвращения своего оппонента из Берлина. Ну это же полная чепуха! Но теперь за эту фантазию многие люди дорого заплатят. Политик в такой ситуации не должен ради психологического комфорта, такта или тактики молчать.

14. Об очень важном. Никакого понимания в обществе относительно провального завершения эпохи постсоветского строительства демократической России не наблюдается. Значение первоиюльского конституционного переворота не понято. Очень много удивленного негодования беспрецедентными силовыми мерами, перекрытиями центра городов, отрядами «космонавтов». На этом фоне возникает ожидание, что в какой-то момент этот морок исчезнет, Навального снова освободят, как в 2013-м, да еще и допустят до выборов, как это было тогда. Отсюда, собственно, и претензия про «несвоевременность» критики. А этого ничего теперь не будет. Ничего не исчезнет. Потому что все это — наша новая реальность, которую, вообще-то, можно было представить себе год назад, когда Путин выступил со своим «конституционным» посланием. Мы теперь так и живем — с репрессивным государством, качественно отличающимся в худшую сторону даже от того, что было после 2014 года. Смена тактики действий власти — это не игрушки, а Левиафан, очень опасный, агрессивный и обладающий огромным силовым потенциалом. Тешить себя тем, что зверь в чем-то глуп, совсем неумно. Звериная глупость может обернуться для людей страданиями и кровью. И здесь главное — понимать, что реальна перспектива:

— поглощения Беларуси путинской Россией;

— эскалации войны в Украине;

— новых авантюр — как международных, так и внутренних.

Какого момента надо ждать, чтобы говорить о политике, которая, по моему убеждению, никак не препятствует этим перспективам?

15. Мировые тенденции. Активистский протест нигде не достигает целей. «Желтые жилеты» во Франции, «арабская весна» на Ближнем Востоке, «Оккупай Уолл-стрит» в США, протесты в Гонконге… Накопился многолетний опыт, четко показывающий, что надежды на горизонтальную сетевую самоорганизацию после разрушения «старых» институтов не оправдываются. На Западе все чаще об этом задумываются. Штурм Капитолия очень напугал американскую элиту и стал мощным стимулом к осмыслению и действиям. Не думать об этом в России, полагать, что популистский протест сам собой родит новое качество, — значит относиться к нашей стране и к нашим людям как к чему-то второсортному. И об этом надо говорить сейчас, когда люди слышат, а не через два года и восемь месяцев.

16. Политическое острие плана Навального — очередное «умное голосование», на этот раз на осенних парламентских выборах. Как долго можно не видеть, что именно умного в этой стратегии нет, что это очень глупая и вредная выдумка? С 2011 года, в том числе благодаря придумке Навального «голосовать за кого угодно, кроме ЕР», мы имеем Думу, единогласно поддерживающую путинские внешнеполитические авантюры и надругательство над Конституцией, без промедления штампующую репрессивные законы, нагнетающую истерию поиска внутренних врагов и иноагентов. Ну и что теперь? Команда Навального будет и дальше продвигать эту дурь, а мы будем «тактично» молчать, потому что сам Навальный в колонии? Нет, так не пойдет: в быстро беднеющей стране опасность национал-социализма возрастает, а поддержка партии Миронова-Прилепина и ЛДПР — это путь прямо туда, к фашизму.

P.S. Вал претензий к статье «Без путинизма и популизма» очень напоминает путинскую пропаганду: «проплаченный агент Кремля», «печеньки из АП»… Потому и схлопывается активистский протест, что от изначальной бесцельности скатывается на путь наименьшего сопротивления и копирует систему Путина: ненависть, подозрительность, шельмование. Но не стоит уподобляться властной системе, надо отвечать ей совсем в другой плоскости, там, где у нее почти нет ресурсов: в области программной, интеллектуальной, творческой. Надо предлагать выход, показывать путь к свободе. Иначе потеряем не избирателей, не места в муниципальных советах, не оргструктуры, а целые поколения.

P. P. S. Что касается обвинения команды Навального в привлечении к протестам несовершеннолетних. Давайте посмотрим. В статье сказано: «Они сознательно выступают за преступное использование несовершеннолетних в политических целях». Волков, тот самый соратник Навального, что говорил о «топках», в одном из своих январских стримов в ютюбе сказал буквально следующее: «Команда Навального вовлекает несовершеннолетних в протестную активность? А что такого?! Мы рады всем тем, кто вышел сегодня на протесты: и взрослым, и студентам, и подросткам». А вот и сам Навальный накануне акций 23 января опубликовал у себя в инстаграме благодарность детям: «Отдельный респект школьникам, устроившим по выражению адвоката беспредел в Тик Токе. Не знаю, что это означает, но звучит круто». Так что? Не выступают за использование? Не поддерживают?