А шо там в Ереване?

Однажды ночью мы увидели приближавшуюся к нам толпу людей с факелами; среди этой толпы мы заметили одного, высокого роста человека, одетого в широкую медвежью шубу, с огромным топором на плече. Его высокая баранья шапка космами волос непосредственно сливалась с его длинною черною бородою, спускавшеюся до пояса; среди этой массы густых курчавых волос виднелись два блестящих, свирепых глаза. Этот страшный господин смело подошел к нашему полковнику, отдал ему, по-военному, честь и произнес несколько слов по-польски:

— Ты поляк? — сказал ему удивленный полковник.

— Да, и я прошу вас принять меня в ряды ваших солдат.

Предложение это было немедленно принято, и мы пригласили новобранца сесть около нас, возле огня. Это был человек лет около сорока, он казался очень полным, здоровым, и, несмотря на его дикий, суровый вид, заметно было, что он сохранил еще привычку к военной дисциплине и помнил обычаи своей страны; он отвечал на наши вопросы без всякого замешательства, и хотя жил уже около 15-ти лет у черкесов, тем не менее очень хорошо объяснялся по-польски.

Фома, так было его имя, был взят на службу 18-ти лет от роду и послан на Кавказ. Однажды, когда он занимался с солдатами своего полка рубкою дров, черкесы внезапно напали на них, большую часть перебили, остальных забрали в плен. По обычаям страны, пленные были закабалены тотчас же в неволю, и Фома провел несколько лет в самой грустной обстановке. Наконец случилось событие, изменившее его участь.

Шамиль, упорно державшийся против русских в Дагестане, вознамерился послать своих помощников побудить непокорные и не доставлявшие ему никакой помощи племена западного Кавказа принять участие в войне; с этой целью он выбрал одного чрезвычайно способного и ловкого человека, так называемого наиба, т.е. духовное лицо. Этому наибу, в самое короткое время, удалось приобресть большое число партизан и побудить всех адыге, т.е. абадзехов, шапсугов и убыхов, платить Шамилю подать натурою и выставлять контингент войск, чего до сих пор Шамиль никаким образом не мог от них добиться. Средства, которые употреблял при этом наиб, были столько же просты, сколько и необыкновенно ловки. [22] Черкесы не были еще тогда все мусульманами; большая часть их были идолопоклонники. Наиб поучал их мусульманской религии и проповедовал священную войну; в то время страна эта была вполне подготовлена к проповедям подобного рода, так как все тамошние князья, вследствие беспрестанных сношений с Турцией, большей частью, были уже обращены в исламизм. На этом-то и основал вначале все свои действия наиб, и с помощью этих князей обратил в исламизм силою все население края. Религиозная пропаганда распространялась с необыкновенной быстротой, и в скором времени все адыге сделались мусульманами. Но этот первый успех не мог удовлетворить наиба, и когда обращение в мусульманство сделалось уже повсеместным, тогда он приступил к выполнению главной цели его миссии — регулярной отправки материальной помощи Шамилю. Имея в виду, однако, при этом серьезные затруднения и опасаясь оппозиции, наиб возымел счастливую мысль освободить из невольничества всех пленных русских и, обратив их в исламизм, составить из них ядро маленькой армии. План этот вполне удался наибу; благодаря этому небольшому военному отряду, он мог пользоваться соревнованием, всегда существовавшим между этими полудикими племенами, и, нейтрализуя и тех и других, он, таким образом, был полным над ними властелином. Он начал собирать с них подати, набирать из населения солдат и оказал тем большую услугу Шамилю. Наиб объезжал, во главе своей шайки, по всем горам, обязывая всех обитателей собраться в его лагерь для молитвы Аллаху, а также к для приношения контрибуций. Все непокорные без всякой пощады были убиваемы, и малейшее приказание грозного наиба исполнялось беспрекословно.

Такая система управления страною продолжалась до тех пор, пока держался Шамиль; но как только он был взят, наиб, очень хорошо сознавая всю опасность своего положения, счел за лучшее немедленно же бежать в Турцию, к великой радости черкесов, для которых иго его становилось, наконец, невыносимым. Странная вещь, однако, подобная система обращения имела положительный успех, и все черкесы, в самое короткое время, сделались совершеннейшими мусульманами; особенно замечательно то обстоятельство, что новообращенные с необыкновенною точностью исполняли все предписания Корана; черкесы никогда не едят свинины, соблюдают пост рамазана и исполняют все обычаи молитвы так же точно и правильно, как какой-нибудь муфти. [23]

Фома был в составе партии наиба, и он точно так же, в продолжение нескольких лет, странствовал с наибом по всем горам, среди которых мы находились в настоящее время. И если черкесы были наполовину идолопоклонники и наполовину мусульмане, то Фома представлял в этом случае феномен совершенно особого рода. В одно и то же время он был и ревностнейший католик и усердный мусульманин; в начале и после всякого принятия пищи он непременно произносил католические молитвы, а когда муфти призывал верных к молитве, ничто не могло помешать Фоме самым поспешным образом занять место в рядах черкесов и молиться вместе с ними. Когда ему случалось быть иногда чем-нибудь сильно пораженным, он тотчас же, с необыкновенною быстротою осенял себя крестными знамениями, что, однако, нисколько не мешало в то же время, тяжело вздыхая, как это обыкновенно делают сыны пророка, произносить слова: «Аллах, Аллах». Все это Фома делал с такою наивною простотою и с такою теплою верою, что нужно было иметь слишком жестокое сердце, чтобы отказать ему в отпущении грехов. Впрочем, если и водились за этим несчастным какие-нибудь грешки, то он искупил их самым усердным покаянием: жизнь в этих горах была сцеплением тысячи разных приключений и несчастий, о которых трудно составить себе понятие.

Когда наиб бежал в Турцию, черкесы выместили на его приближенных все притеснения, которые они терпели от него, и умертвили всех их. Фома спасся от мести черкесов, и благодаря ходатайству одного князя, которому он оказал какую-то услугу, он сохранил даже свободу. Он поселился на жительство в одном ауле, обрабатывал землю, женился; одним словом, сделался вполне черкесом.

Ко времени нашего прибытия в землю черкесов, партия-отряд абадзехов напала на дом Фомы, разграбила его, подожгла и убежала, захватив все имущество Фомы и даже жену его; спасая себя от когтей этих хищников, Фома встретился, как сказано выше, с нами. В скором же времени он сделался вполне нашим сообщником, и знание им местности было нам чрезвычайно полезно. Благодаря ему, мы могли дать себе отчет во множестве таких дел, которые мы бы никогда не поняли без его содействия.

В Закубанье большинство армян переселилось в XV веке из Крыма, где к тому времени окончательно сформировалось вассальное Турции Крымское ханство и условия для проживания преобладавших там некогда христиан (греки-румеи, армяне, крымские готы) резко ухудшились. В 1475 г., когда турки окончательно захватили Крым и стали истреблять мирное население, армяне начали активно эмигрировать, при этом часть из них нашла убежище среди адыгов и абхазов, в то время ещё христиан или язычников. Армяне-переселенцы, прожив в горах 300 лет, переняли язык, нравы, обычаи, особенности быта, весь уклад жизни адыгов, среди которых они поселились, однако сохранили своё этническое самосознание и христианскую веру — армяно-григорианскую, близкую к русскому православию. В результате взаимопроникновения двух культур сформировалась новая этническая группа черкесогаев — горских армян (черкесогаев).
C конца XVIII века среди адыгов стал распространяться ислам, и для горских армян возникла угроза потери национальной религии. В конце 1836 года они обратились к начальнику Кубанской линии генерал-майору барону Г. Ф. фон Зассу с просьбой «принять их под покровительство России и дать им средства поселиться вблизи русских». В 1837 году по решению российского генерала на левом берегу Кубани, против станицы Прочноокопской, возник небольшой аул горских армян.
В 1839 году поселение черкесогаев переместилось ближе к устью реки Уруп. Этот год считается официальной датой появления Армавира, первоначальное название которого было Армянский аул.

«...Оккупацией армяне называют многочисленные «миротворческие» российские базы на территории Армении. А кроме этого оккупацией армяне считают то, что ‎РФ обманным путем захватила, и россияне стали хозяевами атомной электростанции, железной дороги, нескольких электростанций и других стратегически важных объектов…
Протест усиливается еще и тем, что армяне очень злы на российские войска в Армении и ждут суда над убийцей армянской семьи в Гюмри…
Большая просьба помочь нашим армянским братьям в распространении новостей с армянского Майдана. Если вы встречаете новости о событиях на армянском Майдане — делайте перепост. Это поможет Армении избавиться от российской оккупации…»