Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

santehlit 0 - 27.12.2019 - 06:43	Вы знакомы с литературным жанром нон-фикшен? Когда нет классического построения сюжета – завязка, кульминация, эпилог – а идет практически документальное повествование о жизни. В таком жанре написан сборник рассказов и повестей «Рахит». О чем он? В двадцать лет силы нет, её и не будет. В сорок лет ума нет, его и не будет. В шестьдесят лет денег нет, их и не будет. /народная мудрость/ Пробовал пристроить его в издательства с гонораром – не взяли. Пробовал продавать в электронных издательствах-магазинах – никудышный навар. Но это не упрек качеству материала, а просто имени у автора нет. Так я подумал и решил – а почему бы в поисках известности не обратиться напрямую к читателям, минуя издательства; они и рассудят – стоит моя книга чего-нибудь или нет? Подумал и сделал – и вот я с вами. Читайте, оценивайте, буду рад знакомству…
santehlit 161 - 27.02.2021 - 09:10	Робинзон продолжал: - Отвечаю на твой вопрос. В каждой отдельной личности зреет плесень обесчеловеченного общества. Мы не сможем здесь жить вдвоем, как бы нам хотелось – без условностей, вольно, раскованно. Ты обречён на поиск в силу своего возраста. Ты будешь постоянно спрашивать и сомневаться, пробовать своё. А я устал наставничать, мне нужны лишь мои думы, уют и покой. На руку мне села муха, как вестник далёкой земли, и меня неудержимо потянуло домой – к отцу, друзьям, на мою крышу. Зверь, попавший в капкан, отгрызает себе лапу – инстинкт свободы. А меня здесь никто не держит, напротив – гонят взашей, хотя и с ласковой улыбкой. - А здесь у вас не плохо - тень, вода, камыш как прибой шумит. - Это действительно самое лучшее место, - старик усмехнулся, – сидеть, дремать, размышлять и умереть. - Так мне пора? Робинзон утвердительно кивнул головой. А может быть, нервно передёрнул шеей. Старый чудак! Сбежал из книжки Даниэля Дефо, а мнит себя.... Не хочет пускать в свою сказку, делится радостью. И пусть! Я придумаю что-нибудь похлеще. Своё. С друзьями. А этот старик совсем свихнётся от одиночества. Как пить дать. И сейчас в нём есть что-то ненормальное, непостижимое что ли, не как у всех людей. Впрочем, кажется, он и сам говорил, что все мы по-своему безумны. - А здесь что? - я кивнул на тетрадь. - Мои записи - наблюдения, размышления…. - Можно посмотреть. Старик покачал головой: - Когда-нибудь да, даже нужно, но не сейчас…. Когда настанет время, я позову тебя и всё покажу, передам в твои руки, если к тому времени в тебе возобладает жажда познания. Ко мне вновь вернулись мысли о сумасшествии собеседника, и стало неприютно. - Мне пора – дело к вечеру. День пролетел… - Время проходит само собой, - сказал он. – Ему не надо помогать. - Засиделся, - тянул время, поглядывая на старика, надеясь, что ему известен более безопасный путь на берег, нежели тот, которым прибыл я сюда. Тот видимо весь выговорился и утомился - отвечал коротко, односложно: - Безделье – тоже занятие. И голос у него стал хрипучим, скриплым. Надсадил, бедолага. Я и сам, глядя на облупленную краску скамьи, вспомнил о своём резиновом ложе и пуховой подушке, с которой, лишь только закроешь глаза, птицы грёз беспрепятственно устремляются в дальние страны, чудесные края. Отец мой тоже говорит, что дух человека бодрствует, когда его тело расслабленно погружается в сон. Освобождённый дух ищет свой путь в пространстве. В мечте, наконец, находит он себе пристанище, и тогда исполняются его дневные желания, и счастье гнездится в душе, вытесняя неведомый страх. Мечта – это бегство пленного духа. Мне не пришлось топтать камыши - Робинзон перевёз меня к твёрдой земле на узкой плоскодонке. Только это был противоположный от посёлка берег Займища - дикий, необжитый. Земля тихо отдыхала после утомительно знойного и беспокойного дня. Оранжевый диск солнца покоился на сосновых кронах. - Доберёшься? - Да тут рукой подать. Расстались друзьями. Он улыбался - из глаз струилась доброта. Мне за что на него дуться? Практически, он спас мне жизнь. Ну, может, не лично он. Но его лабаза, его лодка, беляши, наконец. Чего уж там, будь здоров, Робинзон! Старик развернул лодку. Долго смотрел ему вслед, а когда и шест потерялся средь камышовых джунглей, тронулся в свой неблизкий путь.
santehlit 162 - 02.03.2021 - 08:35	6 Эта встреча с чудаковатым стариком перетряхнула моё нутро. Друзья: - Толян, ты как вчера спасся? Как выбрался из болота? Ожидали красочного рассказа об удивительнейших приключениях. А я: - Сам не знаю. Повезло. И всё, замолкал, задумавшись. Ничего не рассказал о Робинзоне, его чудесной лабазе. Вброд перебравшись через лиман, шатался в одиночестве по Острову, тщетно пытаясь отыскать следы, где причаливала его лодка. Надеялся дождаться его там и ещё поговорить. Для чего мне это было надо? А знать бы! Мне казалось, старик ждёт меня. Старик знает, зачем живёт и мне расскажет. Ведь я вдруг потерял жизненную цель - не интересны стали праздные купания, пустые разговоры. Лето яркое, манящее, долгожданное лето разом утратило все свои прелести. О школе стал задумываться - даже вроде как бы заскучал. Скажи такое вслух – ребята лоб пощупают. Не заболел? Нет, не заболел. Если хандра это не болезнь, то значит, здоров, как бык, который не знает, как быть. Однажды понял, отчего душа томится – ей дела не хватает. Другие, вон, цапель приручают, труды научные строчат под шелест камышей. А мне что – день-деньской в песочке на спине сидеть да облака на небе пересчитывать? Словом, готов был к любым авантюрам, не хватало только темы. А тема, между тем (за тавтологию простите), сама брела берегом Займища мимо Песка, где изнывали мы – друзья от скуки, не зная, чем себя занять, а я от душевного томления бесполезности самого существования на этом свете. То был Кока Жвакин. Тащил он в руках двух лысух, за шею ухватив, а куриные их лапы царапали осоку. Лысухи, понятно, были дохлыми. - Откуда, Кока? Трофеи, говорю, откуда? – окликнул его Пашка Сребродольский. Жвачковский, перехватив ношу в одну руку, другой махнул куда-то за спину: - А… из лимана. Их там, потравленных, полно. - Зачем они тебе? - Сварю да и сожру. - Да они ж, наверно, с запашком. - Сам не сьем, отдам Полкану. Полкана знали мы давно. Он достался Жвакиным вместе с купленным домом – огромная лохматая кавказская овчарка. Прежние его хозяева были хлебосольны – могли всю улицу на праздник пригласить. Полкан выходных не знал – лаял на пришедших, рвался с цепи и однажды её порвал. В ту минуту по двору шли отец мой с дядей Сашей Вильтрисом. Полкан прыгнул на того, который был поближе. Батяня, защищаясь, выставил перед собою руку, и она глубоко вошла в огромную собачью пасть. Овчарка так и повисла на ней – будто в капкан попала. Тут хозяева подоспели, пса оттащили. Поохали, поахали – вот ведь как бывает. Собаку привязали, отца за стол зовут. Тут дядя Саша Вильтрис голос подаёт: - Меня снимите. Как хромой инвалид оказался верхом на коньке ворот – уму непостижимо. Он и сам объяснить не мог, да и слезть без посторонней помощи. Полкана Кока брал с собой, когда ходили в поле сусликов из норок выливать. И портила же праздник псина! Нам что – побегать, покричать: «Суслик! Суслик!», когда этот бедолага, досыта нахлебавшись воды, выскакивал из норы. У него даже шанс был спастись, спрятавшись в другой - у нас ведь могли кончиться вода, азарт иль подкатить усталость. Вот чего не было никогда – так это жалости. Ну, это я так, к слову. Приходит время, и начинаешь понимать, как всё-таки жестоки бывают дети. Мы - в детстве. Подступают жалость, раскаяние…. Да только загубленным зверькам от этого не легче.
santehlit 163 - 05.03.2021 - 07:59	Так вот, этот самый Полкан портил всю суслиную охоту. Только тот мордочку из норки, заполненную водой, высунет, собака его - цап! – и задница суслячья торчит из её пасти. Потом - хрюм! – и, поминай, как звали грызуна. Десять сусликов из норок выльем – десять сожрёт. Никакого азарта. Никаких шансов грызунам. Короче, знали мы этого Полкана – ему две лысухи на один лишь зуб. Да если ещё Кока пособит…. Всё это с ленивой бранью вперемешку обсуждали мои друзья, глядя в удаляющуюся спину. А я…. В моё сознание медленно входила, набухала, побуждала к действиям полученная информация – в лимане полным полно погибших птиц. От чего погибших? Кто их потравил? Чем? Я встал и, не говоря ни слова, потопал, куда Кока показал. Шёл, не оглядываясь, так как знал, что за спиной идут друзья, которым тоже осточертело пляжное лежание. Это был мазут. Чёрным жирным пятном разлившись, окрасил пол лимана. На чистой воде радовал глаз радужными разводьями, а за камыши цеплялся траурными лентами. Лысухи, здесь гнездившиеся, были обречены. И уже несколько чаек погибли, неосторожно окунувшись в зловредное пятно. Я вышел на берег - голые ноги мои были в мазуте до самых колен. В ладонях – маленький чёрный комочек погибшего лысёнка. Он был ещё тёплым – то ли от солнца нагрелся его чёрный пушок, то ли жизнь пульсировала в маленьком тельце до последней минуты. До слёз было жалко это крошечное, быть может, пару дней назад явившееся на свет Божий существо. И я их не стеснялся. - Вот сволочи! Да кто же это? – Вовка горькую сглотнул слюну. - Надо разобраться и наказать, - нахмурил брови Гошка строго. - Найдём и накажем, - Пашка желваками поиграл. 7 Займище широко и вольно раскинулось в пологих берегах на северной окраине посёлка. А внутри поселения озеро Минеево. Весной в половодье или от летних проливных дождей оно, выходя из берегов, немало обывателям доставляло беспокойство, неся ущерб домам, садам, дворам и огородам, и дорогам тоже. Додумались прорыть канал, чтобы избыток вод сливался в Займище. Он прошёлся по посёлку, а в двух местах обрядился в трубы, нырнув под дороги. Во время таяния снегов и после хорошего дождя в канале бурлила, пробиваясь на простор, вода. Отшумев, она оставляла в русле лужи, в которых ребятишки ловили сачками мальков и головастиков. С некоторых пор ручей в канале перестал пересыхать. Вода пульсировала в нём круглый год, укрываясь льдом в зимнюю стужу. Наверное, в Минеево источники открылись, судачили мы, заглядывая с тротуара в канаву, по пути в школу и обратно. Мазутный след из лимана этим каналом привёл нас к озеру. Что за чёрт? Неужто нефть под Минеево таится? И пузырится, всплывая чёрными баррелями. Да мы, братцы, если это так, рокфеллерами станем в один миг. - Давайте ещё раз проверим – что-то здесь не то. Перебрались на другой берег и пошли обратно. Нам бы, дуракам, сразу поделиться и обшарить оба склона канавы. Но, как говорится, век живи – век учись, а помрёшь обязательно дураком. Зато теперь мы более тщательно осматривали все подступы к искусственному водоводу – каждый кустик обшаривали, каждую рытвинку. И нашли. Мазут протёк в канал из огромной бочки с территории комхоза – коммунального хозяйства посёлкового. Там, за высокой металлической решёткой забора баня, прачка, гаражи и контора. Мазут использовался топливом в котельной. То ли эта бочка прохудилась, то ли кран её кто открыл по неосторожности, а, может, с умыслом…. Сейчас мазут в канаву не бежал – или весь стёк, или закрыли кран. Но дело чёрное свершилось – загажена среда, погибли птицы и птенцы. И нам не стать рокфеллерами.
santehlit 164 - 12.03.2021 - 08:16	Кроме мазутной утечки открыли мы и тайну минеевских родников. Из-под стальной решётки, прикрытая камышом, труба торчала, из которой бежала и пенилась мутная вода. Пашка раздул ноздри индейского носа: - Фу, помои…. Повертел головой: - Должно – из прачки…. - А в банные дни – из бани, - догадался Вовка и был прав. - Надо поджечь мазут, - предложил Пашка. – И бочка ка-ак рванёт…. - Надо в газету идти, - Нуждасик был осторожнее. – Или лучше сразу в райком. За такие дела должны взгреть. - А могут и не взгреть, - Сребродоля не сдавался. - И потом, ходить, стучать…. Лучше взорвать. Они заспорили. Гошка, их слушая, снисходительно кривился. А у меня в голове постепенно начал складываться план жестокой мести. Разулся и, пересилив брезгливость, ступил в мазутно-помойную жижу. Заглянул в трубу канала, пересекающую улицу Октябрьскую. Ну что ж, Анатолий Егорович, вашей наблюдательности стоит отдать должное. Ещё в поисках мазутного истока обратил внимание на разность диаметров этой трубы. Так вот, заглянул и убедился - две трубы под дорогой состыкованы, причём, та, которая выходит в лиман, поменьше. Всё сходится. Замерил оба бетонных отверстия камышинками. Не спеша помыл ноги под колонкой, обулся и позвал друзей обсудить мой коварный план. Был он прост, как всё великое. У дороги росли когда-то огромные тополя. Росли себе и росли - шумели листвой, пускали пух. При случае можно было укрыться под ними от дождя. Потом кому-то помешали - их сначала лишили коры, а когда засохли, свалили, распилили да и бросили. Теперь они лежали у обочины, как черепа доисторических животных. Я подставил к срезу камышинки. Всё сходится – этот обрезок тоньше большой трубы и толще малой. Теперь задача – перетащить его через дорогу, загнать пробкой в трубу и навсегда закрыть помойным стокам путь. Легко сказать – сделать невозможно. Мы и не пробовали поднимать – верхом сидели и прикидывали. - Может, катки подсунуть? - А как на дорогу поднимать? - Рычагами нужно. Как Архимед учил: «Дайте мне точку опоры….» - Знаем, знаем. Лучше поставить на попа, и как аборигены с острова Пасхи, раскачивать туда-сюда. - Нет, на дорогу не поднять. Вовка сказал просто: - У отца лебёдка есть. Зацепим вон за тот столб, и не напрягаясь…. Идея понравилась. Для её осуществления до вторых петухов жгли костёр на берегу лимана. Потом пошли. Час глухой - все спали, никто нам не мешал. Ствол легко подался – столб недовольно гудел проводами, но стоял, как вкопанный. Вот в трубу пошёл не охотно. Ствол, конечно, а не столб. Мал был уровень воды – вроде бы и наплаву, а шкрябает, цепляется за дно и стенки. Да и не влезть в трубу вдвоём – по одному толкали, карабкаясь на четвереньках. Испачкались и провоняли…. Мама дорогая! И эту дрянь они сливали на нас. Ну, сволочи, теперь держитесь - обида прибавляла сил. Закончили работу, искупались на Песке, и на рассвете побрели домой. Ждём результатов день, другой…. Помои льются, ручей течёт – что-то не сработало. Полез в вонючую трубу. Щепку бросил – она до пробки доплыла, а потом пропала неведомо куда. Всё ясно – не доделана работа. Тем же днём штыковой лопатой отрубили от лабазы пару кусков, отбуксировали их до лимана. Туда на лодке, а по нему вброд почти до самой трубы. Адская, скажу, работа. Потом ночью через дорогу перетащили на носилках и запихнули в чёрный зёв трубы.
santehlit 165 - 15.03.2021 - 08:12	Ждём результатов. А тут гроза, да с ливнем, да с таким…. Минеево как от цунами вздулось и хлынуло в канал. Бурный поток нашу пробку протащил большой трубой и намертво вбил в меньшую. А ил законопатил щели. Сработало! Вода, не найдя проход в трубе, хлынула за берега канала, затопила комхоз и близлежащие усадьбы. Когда после грозы мы прибыли на место событий, коммунальщики пускали со двора ручьи, откачивали из гаражей воду. А у ворот стоял народ, ругая нерадивых. Подъехала «Волга». Сам председатель райисполкома, изогнув необъятный стан, пытался заглянуть в трубу, нацеленную на Займище. - Что ж ты, зараза, воду не пускаешь? Ужасно довольные собой мы пошлёпали по лужам в сторону дома. 8 Эта проделка – а мы считали: подвиг – вдохновила нас на следующий шаг. - Займище нуждается в защите, - судачили мои друзья. – Это последнее пристанище команчей - и чтобы сюда собаки бледнолицые ходили с ружьями или сетями мы не допустим. Клянёмся Великому Маниту! И я подлил в огонь маслица: - Вы спрашиваете, где я был и как выбрался из топей? Был я у Займища в гостях. Вы слышали, как оно стонет? Оно защиты просит от безжалостных людей. И парни: - Мы ему поможем. Клянёмся Великому Маниту! Уток постреливали на болоте с весны до осени. Ондатр били круглый год. Вон у Губана батя шапками торгуют – откуда шкурки? А в сетях сколько гибнет водоплавающей птицы, не вставших на крыло птенцов? Пора с этим кончать, и навести порядок на болоте. Такая была цель. Легко сказать, но как это сделать? - Есть план, - говорю. – Но пока это секрет. Хотел друзьям сюрприз преподнести, и на них первых испытать болотную страшилку. Не удалось. Для осуществления идеи нужен был художник, а лучше Пашки рисовать никто не мог. Когда объяснил ему суть своего замысла, выяснилось, что без Нуждасика не обойтись - у него есть несмывающиеся, светоотражающие краски. Потом, посовещавшись, рассказали задумку и Гошке – сюрприз не получился. С миру по нитке – я футбольную камеру, Нуждин люминесцентные краски, Пашка руку свою, высокохудожественную, приложил, Гошка бечеву принёс и утюг старинный – получилось чудо-юдо, страшилище болотное, Великий Изгонитель Браконьеров. 9 Солнце плавилось в тёплой воде Первого плёса. Светило, оно ведь тоже когда-то было пацаном - тоже, небось, шалить любило. То играло с рыбками в пятнашки, а потом к ондатре привязалось. Отстань – воротит нос хвостатый папашка – семья растёт, избушку надо расширять. И камышовую будыль волокёт сквозь ряску. Солнечные зайчики не унимаются, скачут по атласной шёрстке. Их звонкие смешки сливаются с шелестом стрекозиных крыльев. Болотный строитель плюнул в сердцах, оставил будыль на поверхности и нырнул. Потом прилетел звук. Глухой стук шеста о борт лодки и плеск стекаемой воды. Говор. Сначала невнятный, а потом, когда лодка вышла из прохода на простор, очень даже понятный. Губан: - Вон видишь в ряске след – точно к хатке приведёт. Вторым в лодке был его приятель Сергей Катков: - И что? Ткнул штырём в ондатровую кучку – и попал? - Их там пять-шесть штук сидит – хоть в одного-то точно попаду. - Кучку раскидал, одного достал – остальные, где жить будут?
santehlit 166 - 18.03.2021 - 07:50	- Тебе что за забота? - Да мне-то никакой. Вдруг впереди и немного сбоку от лодки браконьеров вода разверзлась, и из пучин её всплыла ужасная башка с огромными глазами и ртом оскаленным. Тяжкий стон над плёсом прокатился. Для этого Гошка сунул широкий раструб рупора, когда-то им украденного в школе из пионерской комнаты, в воду и прорычал в него. Эффект неподражаем – звук нёсся будто из сумрачной глубины - Ой! – Катков попятился и кувыркнулся за борт. Губан замер в лодке, балансируя шестом, глаз не спуская с болотного чудовища. В этот миг Катков вырвался из холодных объятий водяного, тянувшего его на дно, и с душераздирающим воплем вперемешку с захлёбывающимся кашлем обрушился на борт плоскодонки. Губан, потеряв неустойчивое равновесие, ухнул в воду, умудрившись концом шеста стукнуть приятеля по мокрой макушке. Через рукоятку утюга на дне, потянув бечёвку, я увлёк чудище под воду. Через минуту. - Что, что это было? - А чёрт его знает – если не показалось, то что-то было. - Враз двоим почудиться не может. - Ну, значит, было…. Браконьеры, держась за перевёрнутую лодку, отчаянно вертели головами. - А вдруг…. Словно по команде кинулись карабкаться на днище. Я отпустил бечёвку – голова всплыла, и Гошка дунул в рупор: - У-у-ох-хох-хох…! Октябрьские пацаны сиганули в воду и вразмашку наперегонки метнулись к Острову – здесь ближе берег. Нам их лодка в трофей осталась, и двумя браконьерами стало меньше. 10 Для благородных целей пошли на воровство – упёрли с крыши кинотеатра «Мир» звуковую сирену. Она там издавна стояла, изредка народ пугала, что может случиться война. А мы решили, что войны не будет, и больше пользы от сирены на болоте. Она с двигателем электрическим была, но он нам ни к чему. Его мы деду Калмыку отдали, а тот через редуктор присобачил к сирене велосипедную педаль. Крутишь, и сирена воет не хуже, чем с электродвигателем. Опустишь её раструб в воду, и страшный вой, будто рождаясь в глубине болотных недр, разносится в воде из края в край. Жил бы на Займище пёсик Баскервилей – концы б от страху отдал. И выпи разом голос потеряли – нашлась замена. Слух, что в болоте завелось Чудище Поганое, быстро разнёсся по окрестности. Дело в том, что с помощью размалеванной футбольной камеры, бечёвки, протянутой через ручку утопленного утюга, и рупора мы сыграли злую шутку не только с Губаном, а навели тоску и тревогу на многих лодочных владельцев. Я только рассказал о том случае, как месть за прошлое. А так…. Мы забирались на лодке в камыши, таились там, выжидая очередную жертву, и пугали всех без разбору. С некоторых пор желающих пуститься в плавание по Займищу очень поубавилось. Вечерами, управившись с делами, собирались обыватели на берегу – те, кто видел и пострадал, стращали ещё непосвященных. Разговоров было…. Вот тогда Гошке и пришла эта мысль с сиреной. Первый раз они поплыли с Пашкой безобразничать, а мы с Нуждасиком затесались в толпу – засвидетельствовать результат. Всё шло как всегда – одни доказывали и горячились, другие ухмылялись и не верили. Вдруг из глубин болота родился протяжный вой, поднялся над камышами, пронёсся из края в край, отразился от далёкого бора и вдруг обрушился на окраину посёлка. Люди заохали, заахали, засуетились.
santehlit 167 - 21.03.2021 - 08:33	- Вы слышали? Слышали? Вот что это такое? - Нет, надо милицию вызывать или учёных. - Ага, болотоведов. - Да выпь это, наверное. Неужто не слыхали раньше? В этот самый момент выпи – огромные отвратительные птицы с зобами бакланов – закружились вдруг над камышами. - О, Господи, - прошелестел чей-то всхлип, и народ обмер от страха. Только-только птицы успокоились, расселись по своим гнёздам и кочкам, ужасный вой родился вновь и на этот раз взбудоражил всё Займище. Утки с тревожным кряканьем стригли камыши. Чайки учинили свистопляску. Хор чибисов на бис исполнил арию «Чи-вы, чи-вы, сан?». А кулики со страху жалобно трясли крылышками. Насмерть перепуганы были их извечные враги – люди. Я видел, как крестились коммунисты. Наверное, осудите – вот, стервецы, ремня им мало. А я, поверите ли, до сих пор ни грамма не раскаиваюсь. И Гошка, до потери человеческого облика спившийся приятель мой, в минуты (что редко с ним бывает) протрезвления ностальгически вздыхает: - А ты помнишь…? 11 Восточный гороскоп характеризовал меня, родившегося в год Деревянной Лошади, как человека с болезненным чувством справедливости. И он прав даже в этой истории с чудо-юдом болота Займище. Борьба была честной: кто не хотел – тот не боялся. Например, Борис Петрович Могилёв (однако ж, фамилия!) сказал: - Ерунда всё это. Сел в лодку, поплыл на плёс и поставил сети. Вернулся целёхонький. Да это и понятно - исполнители и создатели Чудища Поганого в это время всей гурьбой глазели на храбреца с берега. - Погоди, - вещали прозорливые. – Уж как Оно возьмётся за тебя, тогда попляшешь. Мы головы сломали, строя планы мести зарвавшемуся соседу – только серены и морды из пучины теперь казалось мало. Тут нужен был индивидуальный подход. И, кажется, мы его нашли. Вы когда-нибудь видели, как ведут себя животные в лодке? Они замирают в испуге, если вовремя не успели сигануть на берег, потому что вода - это не их стихия. Нет, коровы, те достаточно глубоко забираются в прибрежные камыши – и полакомиться есть чем, и от оводов спасение. А вот мелкорогатые - тем кровососущие не страшны – помочат бороду с бережка и дальше ни шагу. Козёл у соседей был – большой, старый, злой. Раньше мы воевали с ним - он на нас с рогами, мы на него с рогатками. А тут мириться вдруг пришли – с хлебом, солью, огурцами свежими, морковкой да капустными листами. Дары он съел и косится чёрным глазом. А мы его погладили – по морде, за ушами. Принесли ещё, маним. Он за нами до берега бежал, в лодку забрался – а там целый ворох капустных листьев. Пока он хрумкал, лодка в плавание пустилась (ну, не сама, конечно – я ею правил) и добралась до одной из лабаз Первого плёса. Тут монопольно растянулись поплавки Могилёвских сетей. Тут и должна была разыграться задуманная трагикомедия. Лодку мы на лабазу втащили, и бородатого с неё сманили. Плавсредство отвалило. Козёл, управившись с угощением, начал метаться по лабазе, жалуясь и протестуя – бе-е-е! В воду он боялся, но лихо сиганул в причалившую лодку. Понятной стала задумка наша? Добавлю ещё, что делались эти приготовления тайком. Лодки мы прятали далеко от общего прикола. Их было две – наша (отцова) и Губана, доставшаяся нам в трофей. Отца в описываемые дни вообще не было в Увелке. Инвалид войны, он дважды в год уезжал по бесплатным путёвкам в санаторий. И это избавило нас от противостояния в борьбе за Займище. Согласитесь, с родным отцом воевать – как-то ни того.
santehlit 168 - 24.03.2021 - 07:56	Прыжок козла с лабазы в лодку мы репетировали два дня. Всё обещало успех задуманного. И поначалу так и развивалось. Мы все (включая старого козла) были на исходных позициях, когда бесстрашный Могилёв вывел свою плоскодонку на плёс. Он подрулил к дальним камышам, положил шест поперёк лодки, отвязал кончик сети и начал выбирать её, петля за петлёй. До лабазы, за которую был привязан второй конец сети, оставалось меньше метра, и в этот момент Гошка врубил свою сирену. Всех ужасающий рёв родился где-то в глубине, вырвался на простор и со скоростью звука понёсся над водой. Я отпустил верёвку, и морда Чудища Поганого всплыла на расстоянии вытянутого шеста. В этот момент Вовка с Пашкой отпустили козла. Он в два мгновения пересёк лабазу и прыгнул к Могилёву в лодку. Ну, что рассказывать! Разыграно было как по нотам – не зря же репетировали. Концовку, конечно, трудно было предсказать – да мы о ней и не задумывались. Нам так хотелось Могилёва запугать, что и думать не думалось – а что из этого может получиться. Бесстрашный рыбак визжал как девица и наверняка в штаны наложил. На пару с козлом они опрокинули лодку. Вынырнули нос к носу, и орали каждый о своём. Причём, безграмотный козел, только [*****], ну, а Могиль прошёлся по всей известной человечеству лингвистики – от поросячьего: - И-и-и-и-и…! до утробно-бычьего: - У-у-у-у-у…! Кинулся прочь. Мне показалось, не вплавь, а бегом по дну, потому что голова его, увенчанная тиной то исчезала в воде, то появлялась вновь, но уже чуть дальше. Так он добрался до прибрежных камышей у Острова и скрылся с глаз наших долой. Козлу повезло меньше - он запутался в сетях и начал тонуть. Пашка прыгнул к нему с лабазы, но получил сильнейший удар острым копытом в бок, и кандидатов в утопленники стало двое. Когда мы с Гошкой подогнали лодки к месту трагедии, они уже изрядно нахлебались воды. Но – слава Богу! – обошлось без жертв. Козла мы так и доставили на берег – спелёнатого могилёвской сетью. Его отпустили - спасибо, друг! – а сеть выбросили, ни на что теперь не годную. Лодку конфисковали. Могилёв несколько дней лежал дома больной, а потом явился на берег пьяный, злой, с ружьём. Чью-то лодку отомкнул, отчалил. Народ на берегу напутствует: - Прибей его, Петрович! Давно пора. Ну, держись, Поганище Болотное! У кромки камышей из-под носа лодки шумно взлетела утка. Могиль весло бросил, ружьё схватил. Но не выстрелил – замер на несколько мгновений в нелепой позе, а потом рухнул за борт. Вынырнул, ругаясь и отплёвываясь: - Падла, напугала! На берегу потешались: - Возвращайся, Аника-воин. Где тебе с нечестью управиться. 12 Ещё один сюжет из той же серии борьбы за Займище. Был у отца друг – Иван Иванович Митрофанов. На болоте он косил траву на лабазах, жал камыши серпом, ставил сети и всё лето стрелял уток. Ружьё у него было двадцать восьмого калибра - патроны длинные, тонкие. Звук от выстрела, как от мелкашки - его почти не слышно. Вот Митрофанов и приловчился. На болото сплавает, домой на загривке сноп камышовый несёт – а в снопе утка, а то и две. Я однажды его прямо спросил: - Дядя Ваня, зачем вы браконьерствуете? Он мне на глаза кепку натянул: - Семью кормить, Толька, надо. Семья у него большая – шесть дочерей, сам да жена.
santehlit 169 - 27.03.2021 - 08:31	Когда начались известные события, Митрофанов в толпе не судачил, Чудище Поганое не клял и не боялся - тихонько лодку перегнал на Остров, спрятал в прибрежных камышах и продолжал свой незаконный промысел. Долго я противился желанию ребят избавить Займище от последнего браконьера - дядя Ваня был добр ко мне, частенько зимними вечерами сражались с ним в шахматы. Приходили с отцом и играли навылет. Хозяин постоянно сиживал в очередниках, а хозяйка нос совала в дела мужские: - За прокат с них бери, Ваня, за прокат. Не хотелось мне лишать мясного к столу многодетную семью, но разве этим «краснокожим мстителям» что-нибудь докажешь! Началась подготовка к операции как всегда с изучения повадок объекта. На Займище было четыре плёса – по крайней мере, мне известных. Про Первый и Вы теперь знаете. Второй плёс ещё называли Кругленьким. Был и Третий, о существовании которого знали только мы с отцом, да Иван Иваныч. Там лабазы были хороши – отец с приятелем выкашивали их наперегонки. Там сети были в безопасности. Где-то здесь и прятал своё знаменитое ружьё браконьер Митрофанов Иван Иванович. Я предлагал: - Давайте выследим и украдём ружьё. Мне возражали: - Другое притащит. - Таких ружей на свете больше нет. - Нет, гнать его надо с треском, чтобы дорогу сюда забыл. Большим любителем «тресков» был у нас Вовка – пиротехник хренов. Он накачал ацетиленом резиновое чучело утки. Газ, по его задумки, должен от выстрела взорваться. Ну, а потом вся последующая какофония звуков и морд всплывающих. Иван Иванович прибыл на плёс, как на репетицию. Камыша сноп нажал, сети собрал, к лабазе причалил, пошарил где-то в камышах, вернулся с ружьём. Сел в лодку, поджидать добычу и закурил. Мы на своих плавсредствах таились в камышах и молили Бога, чтобы какая-нибудь водоплавающая дура не навела в нашу сторону митрофановский «оленебой». Вовка потянул за верёвочку, и резиновый муляж отправился в последний путь. Дядя Ваня его не видел, продолжая неподвижно горбиться в своей лодке. Тогда Нуждасик дунул в манок. Друг моего отца, повертев головой, заметил утку - лёг на дно, ствол на борт. Долго целился. Потом выстрел, взрыв. Митрофанов как ошпаренный вскочил. Тут концерт по заявленной программе – ужасная морда из пучин, вой на всю округу. Дядя Ваня в воду не упал, только ружьё уронил - оно чиркнуло по краю лабазы и в пучине скрылось – лодку с лабазы столкнул и так шест размотал, что только мы его и видели. Вообщем, получилось, как нельзя лучше – и лодка у него осталась, и сети целые. Вот ружьё…. Уж как за ним мы не ныряли, воды болотной наглотавшись до тошноты – всё напрасно. Наверное, скользнуло под лабазу, а там и чёрт сломает ногу – ил, мрак, корней переплетенье. - Ну, и чего добились? – ехидничал я над друзьями. Они согласно кивали головами и руки разводили – ну, кто бы мог подумать. Действительно, кто – самим надо шевелить мозгами. 13 Приступаю к самым печальным страницам повествования. Не знаю, что подтолкнуло событие – может требования возмущённых граждан, насмерть запуганных болотным Чудищем, может деньги замороженные (по выражению отца) оттаяли вдруг и заработали, а может всё шло по плану – государственному плану осушения заболоченных площадей. В том месте, где закончился, не дотянув до береговой черты, давным-давно вырытый канал, появился огромный экскаватор. - Ну, теперь капец Поганищу Болотному, - судачил народ.
santehlit 170 - 30.03.2021 - 07:58	Мы туда. Стоит огромный экскаватор с огромным ковшом на широченных гусеницах. Такому Займище в реку спустить – плёвое дело. Два машиниста работали на нём. Один, который помоложе, приветливо помахал рукой. Мы отмолчались. - Сожгу, подлюгу, - пообещал Пашка. Экскаваторщики до пяти поработали, закрыли все дверцы на замки, сели на велосипеды и укатили по дороге в город. И мы побрели. Что можно противопоставить мощи стали, напору детища цивилизации – украденную сирену или, быть может, соседского козла? Поняли, что мы обречены на поражение, и обречено на гибель наше Займище. Среди ночи всколыхнулась окраина. Пожар! Пожар! Сверкая огнями, разрывая ночь сиренами, по направлению к лесу промчались две пожарные машины. На его опушке горел экскаватор. Хорошо это было видно с околицы – как на картинке. Чьих рук дело? Точно знаю – не наших. Может, Робинзон постарался – ведь для него гибель Займища личная трагедия. Хотя куда ему – затюканный школьный учитель, пенсионер. Может, сам загорелся. Ну, тогда с нами Бог! Мы воспряли духом. И, когда увезли сгоревший экскаватор, а на его место сгрузили новый, нанесли землероям визит. Их уже было четверо. Работали до потёмок и на ночь никуда не уезжали. Рядом стояла будка с печной трубой – в ней они и отдыхали. Варили себе обед, а вечерами пекли картошку на костре. Нас пригласили. Была цель – запугать их баснями о Займище. И мы старались. Мужики слушали, качали головами и переглядывались. На следующий вечер пришли к экскаваторщикам с Нуждасиком – полмешка картошки принесли. Угощайтесь, товарищи! Они нам руки жмут, как старым знакомым. Гошка с Пашей в это время перегоняли лодку с сиреной поближе к каналу. Лишь стемнело, врубили её. Тоскливый протяжный вой пронёсся над Займищем, отразился от стены бора и рассеялся по камышам. Встрепенулись лягушки, свист утиных крыльев над головой. Нет, не ударились командировочные в панику, не бросились в бега. Тревожно лишь переглянулись: - Оно и есть? Мы с Вовкой: - Да! Да! И драпать приготовились, чтобы посеять панику. Но тут один встал и принёс из будки ружьё. - Пусть только сунется. Ружьё на его коленях было аргументом. Мы поняли, что зря старались, что их не запугать. А Пашка с Гошкой долго надрывались, не давая уткам спать. Вода ушла разом. Утром пришли к берегу, а его нет – до самых камышей блестит чёрным илом обезвоженная твердь. Лодки жмутся испуганно к приколу – что произошло? Где гладь родной стихии? Над болотом птицы носятся в тревоге – как теперь жить? Жваки к берегу топают втроём, в руках обрезки досок с завязками – болотоступы. На плечах мешки, сачки. Эти времени зря терять не будут! Ушли по проходу на Первый плёс – вернулись с полными мешками. Теперь с рыбой так – бери её голыми руками. А мы пошли к новым друзьям. Один кашеварил у костра, другой пошёл за хворостом. Двое на экскаваторе далеко в болото вгрызлись. Мы пошли по его следу – широкой канаве, до краёв заполненной взбаламученной водой. Шли в кедах там, куда только на лодке раньше добирались. Восторгов не было, печаль была, и реквием звучал в сознании. Прощай, родное Займище! Прощай навсегда! Мы хоть что-то имели от тебя, а следующее поколение пацанов жутко будет завидовать собирателям кокосов.
santehlit 171 - 02.04.2021 - 02:51	Секрет великого рассказчика Мир прекрасно обошелся бы без литературы; еще лучше он обошелся бы без человека. (Ж. П. Сартр) 1 А секрета никакого нет. Просто люблю я это дело, с самого детства практикую и совершенствую. Бывало, прочитает мне, дошкольнику безграмотному сестра сказку, бегу стремглав пересказывать маме. Да с такой правкой сюжета, что сестра за спиной удивлялась - откуда что берёт? Потом в нашем доме появился Телевизор. Голубой Волшебник не только создал благодатную почву для расцвета воображения, но и укрепил авторитет рассказчика. - А вот вчера по телику…, - начинал я, и не находилось оппонентов в кругу слушателей, осмелившихся заявить: - Да врёшь ты всё! К тому времени, когда все окна нашей улицы засветились голубым огнём в вечернюю пору, я уже научился отличать в толпе благодарных слушателей от тех, кто слышит только самого себя. Вот Валерка Журавлёв (по уличному – Халва), он мне сразу предложил – давай фильмы сочинять: - Посмотрим телик, подумаем, а завтра расскажем – ты мне свой, а я свой. Знаете, как в домашнем задании по литературе: - Придумайте, ребята, сочинение на тему – ну, например, «Как я провёл лето». Валерка старше, а стало быть, хитрее – у них телевизора ещё не было тогда, он решил сыграть на моей слабости к умственному творчеству. Так-то оно так, только его предложение дало толчок к развитию реалистического воображения. То есть, сочиняя не снятую картину, мы брали за неё ответственность – и сюжет должен более-менее быть правдоподобным и придуманные трюки выполнимы. Кстати, Валерка был прекрасным рассказчиком, и слушать хорошо умел. Обычно мы забирались в какое-нибудь укромное место, где никто не мог нам помешать, подразумевалась команда: «Камера! Мотор!» - и кино начиналось. Мы действительно начинали рассказ с описания места событий – «…. остов затонувшего корабля покоился на дне моря. Если прыгнуть со скалы с большущим камнем в руках, то можно коснуться ногами его палубы….» и т. д. Герои наших фильмов доставали сокровища с морского дна, дрались с пиратами и сами становились морскими разбойниками. Замечательный сюжет был о подводной лодке, на которой мальчишки мстили корсарам Третьего Рейха. Валерка придумал приключения на почтовой машине, перевозившей деньги – за ней гонялись бандиты, и юным храбрецам надо было не только умело водить автомобиль, но и метко стрелять из пистолета. В его фильмах звучала и лиричная струна – как правило, это были взрослые девушки, пионервожатые или даже учителя, влюблявшиеся в главного героя. Публикация в «Пионерской правде» «Комендант Каменного острова» дала почву для создания целого сериала. Нашим с Валеркой воображением пацаны обосновались на речном острове и объявили войну миру всему – они дрались с другими пацанами, пакостили взрослым, зашугали мусоров. А «Ночной орёл» из той же газеты…. Человек, летающий силой своего воображения и несущий смерть гнилой фашистской нечисти, родился задолго до голливудского Супермена. Вообще, тема партизанского детства была самой популярной у сценаристов «Увелка Интертеймен». Мы даже немцев до Южного Урала допустили, чтобы максимально использовать наше знание местности в борьбе с оккупантами. - Мы, наверное, с тобой, - я так приятелю и заявил, - когда вырастим, в кино пойдём работать сценаристами. - Не-а, - Валерка не воодушевлялся, - я буду артистом. Толстый, круглолицый, улыбчивый, с живыми глазами, он очень смахивал на Бывалого из «Самогонщиков».
santehlit 172 - 05.04.2021 - 02:53	Однако год проработав, «Увелка Интертеймен» закрылась – Журавлёвы купили телевизор. А Валерка, к сожалению, артистом не стал – вырос и насмерть замёрз по пьяной лавочке. 2 Не помню, как сложилось наше трио. Ну, может быть, что так – жгли мы за горкою костёр (мы – это Гошка Балуев, я и Сергей Грицай), я, как всегда, рассказывал…. …. а потом он…. ну-ка, встань-ка, встань…. ка-ак вот так вот даст! Гошка поднялся, я махнул у его скулы кулаком, и мой приятель картинно рухнул на траву. Грицай: - Ну, вы даёте. Прям как в кино. Я продолжал: - А потом на него двое…. и ты вставай…. Он этому р-раз! Этому р-раз! Приятели в траве, а я стою героем. Наверное, вот так и началось. Главное, что всем понравилось. Я сочинял приключения трёх друзей, и мы тут же исполняли пьесу в лицах. Прелюдия была. Будто трое парней, стоя на ЖД мосту увидели очкарика студента. Без денег и голодный сидел он на перроне, оседлав огромный чемодан. Что за тип? От поезда отстал? Мы подошли. Познакомились. Оказалось – ему негде жить да и не на что, как, впрочем, и ехать. Но летом разве пропадёшь у нас? Взяли с собой, поселили в брошенный сарай, хавчиком снабдили. А он поведал – в чемодане чертежи машины времени. Если мы поможем её собрать, то первыми и испробуем. Натаскали запчастей, и пока он собирал, мы по рукописи из его чемодана изучали приёмы древнеиндейской борьбы «Сагу-сагу» - в путешествиях по времени быть ко всему должны готовы. Я надеялся, что так и будет - мы поможем спартанцам Леонида, гладиаторам Капуи, на рыцарском турнире отличимся. Но ребятам, оказалось, милей Увелки места нет. Короче, мы удрали от очкарика и, вооружённые приёмами удивительной борьбы, отличались на улицах посёлка. У наших героев были имена: я – Зико (Зимин Коля), Гошка – Хапа (Харламенко Паша), Сергей – Шуба (Шура Баринов). И характеры: Зико – выдержанный и справедливый, Хапа – задиристый и хвастливый, Шуба – толстый паникёр. Ну, вот вам акт многосерийного спектакля. ДК п. Увельского «Горняк». Суббота. Танцы. В фойе меж раздевалкой и окошком «касса» суетится молодёжь – девчонки прихорашиваются у зеркал, парни кучкуются. Входят трое. Хапа: - Как говорится, с корабля на бал. Шуба: - Попал бы на бал – да денег кот наплакал. Хапа: - Да брось ты – с нашими талантами…. Надевает солнцезащитные очки, протискивается через очередь к билетной кассе. Хапа: - Шерше ля фам…. Мон плезир…. Проталкивает голову в окошечко. Хапа: - Артистов вызывали? Нам бы контрамарочки на вход…. Голос из окошечка: - Каких артистов? Ничего не знаю. Вон подойдите к контролёру. Хапа протискивается через очередь: - Шерше ля фам…. Мон плезир….
santehlit 173 - 08.04.2021 - 03:19	Хапа беседует с контролёром у входа в зал. Тот подзывает оркестранта. Хапа договаривается с ним и машет приятелям рукой. Троица проходит в зал, где играет ВИА и танцует молодёжь. Перерыв. Конферансье подходит к микрофону: - У нас в гостях солисты «Челябинского Диксиленда» - попросим на сцену. Зал хлопает в ладоши. Друзья поднимаются к инструментам. Зико берёт соло-гитару, Шуба садится за ударные, Хапа пристраивается к синтезатору. Звучит сирена пикирующего бомбардировщика. Зико поёт: - Я иду по выжженной земле, гермошлём застёгнут на ходу Мой «Фантом» как птица быстрый в небе голубом и чистом С рёвом набирает высоту…. В зале беснуется молодёжь. Спустя полчаса, в курилку входит группа подвыпивших парней, видит неразлучную троицу и начинает задираться. - Все артисты педики. - А эти что тут делают? - А не пойти ли вам в бабскую уборную? - Если они ешё вас туда пустят – для таких, как вы, туалет на улице. Хапа снимает солнцезащитные очки: - Скажи, Тулупчик, здесь кто-то что-то вякает, или ты слух мне подсадил своим барабанным боем? Шуба: - Ша, ребята, пришли пописать – туалет за дверью. Да поспешите, а то, не дай Бог, в штаны…. Один из вошедших: - Ну, толстый, ты достал…! Кулак летит в лицо Шубе и попадает в стекло зарешёченного окна - нападавший ломает руку, воет и скачет. Вспыхивает потасовка – подвыпившие парни бросаются на Шубу, бестолково машут кулаками, не причиняя ему ни малейшего вреда. Зико преспокойненько сидит на подоконнике, болтая ногами. Хапа хлопает в ладоши и подзадоривает нападающих: - А ну, дай! А ну, дай! Эх, не так надо. Наконец, избив друг друга, пьяные парни успокаиваются на полу курилки. Шуба: - Ну вот, описались – а я им говорил. Ребята выходят в танцевальный зал. В курилку спешат два милиционера. Шуба: - Запахло жареным – пора смываться. Через фойе выходят на крыльцо ДК. Прямо у ступеней стоит служебный «бобик», сверкая проблесковым маячком. Три милиционера с дубинками выстроились в ряд. В дверях шум и давка – мужская половина завсегдатаев ДК ударилась в погоню, артистов наказать. Шуба: - Кажется, влипли. Прыгает через перила на клумбу, убегает в темноту. Следом три милиционера и часть парней. Две другие (части) оттесняют в разные крылья парадного крыльца Зико и Хапу, пытаются избить. Только это им плохо удаётся. Вооружённые приёмами сагу-сагу, герои легко уклоняются от любых ударов. Из темноты выбегают три милиционера, за ними гонится Шуба, а за ним толпа озлобленных парней. Снова исчезают в темноте, наматывая круги вокруг здания. Когда рассказ идёт о Хапе, мы с Серёгой в роли нападающих – бестолково мажем по его лицу, удачнее попадаем по своим и неуклюже падаем. То же самое происходит с Зико и Шубой.
santehlit 174 - 11.04.2021 - 03:12	Усталые, непобеждённые возвращаемся домой, чтобы на следующий день встретившись, предложить: - Ну что, за горку? В своих спектаклях бывали мы на стадионе, всех побеждали в соревнованиях. Наведывались в соседние деревни, ездили в Челябинск, куда-то на море. Только к очкарику путешествовать во времени мои друзья никак не соглашались. На зиму артисты брали отпуск, с нетерпением ожидая тёплых дней. Но однажды весной Грицай сказал: - Хватит заниматься детством. И за горку не пошёл. Нам с Гошкой жаль было театра, но у двоих не получалось. Пригласили Сашку Колыбельникова (по-уличному – Галчонок) в артисты. Но тот на первом представлении так «сымитировал» мне удар в глаз, что искры полетели, и всплыл синяк. Распинав мягкое место, отправил дебютанта прочь. Так распалась наша труппа. 3 Мой хромоногий друг Балуев Георгий сильно переживал закрытие театра – лишь на его спектаклях он мог себя представить здоровым парнем без жизненных проблем. Дело в том, что Гошка и его мать были бездомными. Ну, не было у людей своего угла - квартиры или хотя бы комнатушки в коммуналке. Не было и родственников, готовых приютить. Не знаю, откуда, но однажды они появились в нашем краю, поселились квартирантами у деда Калмыка. Потом бабка Калиниха (законная супружница хозяина и хозяйка дома) подловила мужа с квартиранткой в подлой измене. Гошка с матерью были выставлены за дверь - куда-то уехали. После этого забузил дед Калмык. Был он жилистый и сильный, и, несмотря на преклонный возраст, ему нужна была женщина. А бабка его, Калиниха, какая женщина – смех, да и только! Старая, беспардонно толстая - всех сил её хватало добраться от постели до стола. При этом она так надсадно дышала, что казалось - пришёл её последний час. Не только супружеские, вообще никакие обязанности по дому она не выполняла – ни готовила и ни убирала. Поругались старики, подулись, помирились и решили вернуть квартирантов. Дед знал, куда они уехали, смотался и привёз. Только теперь, прелюбодействуя, он не только не таился от жены, но даже и от Гошки. Это очень расстраивало моего друга. Потому что с годами, дед силой мужской крепчал, а головой слабел. Он мог схватить свою квартирантку даже и в моём присутствии, задрать юбку ну и …. Вы понимаете. Я выскакивал из гостей, как ошпаренный. Гошка такой же, но из своего дома. Почти каждый вечер он приходил ко мне и подолгу сиживал. Мама однажды заметила: - Что, телевизор сломался? Гошка стеснительный был парень, намёки сразу понимал: - Толян, пойдем гулять. И мы гуляли, если, конечно, не было дождя на улице, и не трещал мороз. Но я был слишком деятельным, чтобы просто так слоняться, а Гошка мечтал о счастливой взрослой жизни – детство-то у него украли. Так родился наш сочинительский дуэт. Нет, мы не пустословили с прологом – вот, когда я вырасту…. Мы переносились в мечтах в далёкие страны, в минувшие времена. Рассказывали друг другу о том, как бы поступили, случись то-то и то…. По улицам гуляли, как влюблённые, по очереди впрягаясь в сюжет. О себе что говорить – сочинитель с малолетства. Но как у Гошки получалось здорово! Он умел подмечать и озвучивать такие детали, которые могли только мелькнуть в моей голове и не скатиться на язык. В соавторстве у нас получался красивый, убедительный рассказ.
santehlit 175 - 14.04.2021 - 02:18	Например, из «Борьбы за огонь» Ж. Рони-старшего вспомнили пещеру под валунами, в которой герои спасались от огромного льва и его подружки – саблезубой тигрицы. Мы этот грот немножко окомфортили – провели туда родник (вода нужна при длительных осадах), придумали балкон, откуда метали стрелы, копья и булыжники на головы врагов. Охотились на зверей и из их шкур шили одежды, а из костей делали наконечники для стрел и дротиков. Отбивались от набегов диких людей – ужасных людоедов. Жарили в мечтах бизонье мясо и давились слюной на тёмных бугорских улицах. Потом мы стали спартанскими парнями: я – Сандро, а он – Витто. Даже его хромоте нашлась причина – удар мотыги бородатого илота. Ему дочь несла в котомке завтрак, а мы с Гошкой (нет, с Витто) его отняли. Мы убежали из Спарты в поисках приключений и страшно изголодались, а тут она…. Котомку отняли и стали насыщаться. На её вопли с поля прибежал отец. У нас был на двоих один лишь меч, и Витто дрался голыми руками. Илот вогнал ему в бедро мотыгу, а я отсёк крестьянину башку. Рану Гошке перевязали, но она загноилась, и надо было спешить домой. Ночь. За рекой горели огни Спарты. Мы проникли в грот, чтобы спрятать меч. За бегство из отряда нас ожидало бичевание, но была лазейка (и мы на неё надеялись) – храм Артемиды. Укрывшегося там никто не имел права трогать, даже строгая стража эфоров. Меч спрятали в известной нише. В этот момент послышался звук шагов, и блики факелов заплясали на потолке и стенах грота. Вошли две девушки. - Вот видишь – пусто. Никаких фавнов козлоногих нет. А ты боялась. Пошли обратно. Девушки повернулись к выходу, но тут мы заступили им дорогу. Та, напротив которой стоял я, была вылитая Таня из Нагорного – моя первая любовь. Я описал её, ничего не приукрашивая. Гошка тоже нарисовал словесный портрет той, которой хотел понравиться. Здорово он походил на соседку Раю. Так вот о ком в душе вздыхает мой друг! Взять силой спартанскую девушку не под силу даже спартанскому юноше. На этом я стоял твёрдо, хотя Гошке обратного хотелось. Моя спартанская Таня вырвалась и убежала. А свою Раю он таки прижучил. Тогда, по моей воле, из Спарты очень быстро прибыл отряд, из которого мы убежали - нас повязали. В храм Артемиды не попали, а легли на алтарь Зевса, и хлысты его служителей вспороли кожу на наших спинах. - Мало крови, мало! – бесновался жрец Громовержца. Гошка забыл о неудавшемся любовном приключении и живописал, как брызги крови марали его белую хламиду. Потом перенеслись в Римскую империю. Мы были гладиаторами. Много славных подвигов совершили на арене Колизея, и народ Рима даровал нам свободу. Мы нанялись в легионеры. Гошка зачем-то притащил в рассказ льва. У меня это трудно увязывалось – железный строй центурии, и лёва под ногами – ну, ни к селу, ни к городу. Сколько раз я покушался на него, но Гошка начеку – каждый раз прерывал меня, перехватывая нить рассказа. Однажды в африканской пустыне нас окружили полчища врагов – был страшный бой, весь легион погиб, нас с Гошкою в беспамятстве взяли в плен. Опять рабство, снова гладиаторские бои - теперь в усладу жителей проклятого Карфагена. Гошка друга своего хвостатого с того света притащил – оказывается, и он в плену. На арене амфитеатра нам битва предстояла с ним, а мы друг друга узнали и втроём разогнали стражу, пробились в порт, похитили корабль, до Рима добрались. Поход на Карфаген Сенат нам поручил возглавить, и наши легионы город взяли. Вернулись триумфаторами, свергли Сенат и стали императорами. Весь мир склонился римскому орлу. А мы подрались из-за Клеопатры. Потом, чтобы не спорить и не ссориться договорились, что сочинять будем вдвоём, но об одном человеке. И рассказ вести по очереди, не перебивая: один загоняет героя в передряги, другой силой своего воображения вытаскивает. А потом сам загоняет в другую неприятность и передаёт слово соавтору.
santehlit 176 - 17.04.2021 - 02:57	В средние века мы были сыном барона. Рассказ начинался с того, что он победил на рыцарском турнире и с венком вернулся в родной замок. Тем временем старый барон надумал второй раз жениться – привёл молодку из мещан. На свадебные торжества под видом бродячих музыкантов в замок разбойники проникли - ночью перепившуюся стражу перебили. В жестокой сече погиб отец-барон. Наш герой спас мачеху-невесту. Став владельцем замка и поместья, он реформировал крепостные отношения – крестьяне стали арендаторами. По праздникам в деревнях проводились состязания – их победители получали право служить в рыцарской дружине. Гошка хотел юного барона женить на несостоявшейся мачехе. От греха подальше увёл я нашего героя в крестовый поход. Балуйчик Христово воинство от сарацин на Константинополь повернул. Далее совсем интересно получилось. Император Византии влюбился в греческую танцовщицу, женился на ней вопреки молве людской и воле знати. Помер порфироносец - а может, траванули? Его вдову на острове в Дарданеллах в замок под стражу заключили, на девять месяцев – вдруг сына императора под сердцем носит. Тут как раз в столицу Византии нагрянули освободители гроба Господня. Барон наш (Антуаном звали) повесил щит на двери константинопольского дома – мол, всё моё и нечего сюда соваться. Хозяин жилища как раз и был первым владельцем рабыни-танцовщицы, так пленившей Великого императора. Купчишка этот сам запал на девушку – не рад был сватовству порфироносца. Стал Антуана вином подпаивать да подбивать освободить красавицу из заточения - все сокровища из тайников достал. Сговорились, галеру снарядили, поплыли, напали, перебили и освободили. Только барон слова не сдержал - сам влюбился в бывшую императрицу. Посадил её в карету и повёз во Францию. По дороге умер скоропостижно, отравленный собственным шутом горбатым Филей. Слуги бароновы передрались с его рыцарями, а подлый убийца под шумок, прихватив сокровища, смотался с красавицей во Фландрию. Но Гошка его там поймал и сжёг на костре. Америку мы открывали вместе с Колумбом. Только наш герой был на стороне обиженных индейцев. Однажды вступил в поединок с испанцем, пытавшимся младенца бросить в огонь. Смертельный удар шпаги спас краснокожего малыша и закрыл для изгоя дорогу в форт. Он жил в диких джунглях, питаясь плодами, охотой и рыбалкой. Потом попал индейцам в плен. Совет племени приговорил его к смерти. Но вождь был мудрым человеком. Он поднялся и сказал: - Найдётся ли, кто не желает смерти бледнолицему? Тогда вперёд вышла мать спасённого ребёнка и заявила, что хочет, чтобы белый человек жил, и она готова стать его женой, так как её муж погиб в сражении. Оставшись в племени, наш герой посвятил индейцев во многие премудрости - научил их не бояться бледнолицых и воевать с ними их же оружием. Подняв восстание краснокожих, он освободил остров от присутствия испанцев. Индейцы захватили корабль и стали пиратами. Грабили все суда и поселения европейцев, изгнали их, в конце концов, из Нового Света. Наш Робинзон остров не покинул, а приручил соплеменников Пятницы и стал их мудрым управителем. Океанское течение после каждой бури пригоняло к берегу покинутые экипажем корабли - их даже целое кладбище скопилось. Множество полезных вещей можно было там найти - и мы находили. Потом были наполеоновские войны, мировые. За пару месяцев до холодов мы перелопатили Всемирную историю от первобытных дней до нынешних времён. Не остались равнодушны и к истории родной страны. Тьма-тьмущая татар нашла погибель под русскими мечами. Устоял в осаде Киев, не горела Москва. А Господин Великий Новгород, с нашей подачи, овладел Прибалтикой, воссоединил раздробленную Русь. Его струги свободно плавали по Волге. Ему платили дань властители Золотой Орды. Крымский хан бегал по горящему Бахчисараю от запорожских казаков. Сам турецкий султан слал в Сечь дары.
santehlit 177 - 20.04.2021 - 02:38	Но лучше других удалась тема заселения русскими Америки в восемнадцатом веке. Остров Кадьяк стал форпостом давления двуглавого орла на Великий океан и Новый Свет. Императрица слала нам крепостных в поддержку, а мы их тут же делали вольнонаёмными. И алеутов, и краснокожих жителей Аляски и западного побережья Северной Америки. Они толпами собирались у досок с объявлениями – «требуются». Мы создавали промысловые и рыболовецкие бригады. Валили лес. Строили суда и города. Торговали со всем миром. Наши магазины были в Шанхае. В Бомбее на боевом дежурстве стоял фрегат под Андреевским стягом, охраняя интересы «Русско-американской пушной компании». Мы подбирались к кокосовым островам. Но тут настали холода, и наш дуэт распался. 4 Как-то попала нам с Вовкой Нуждиным на глаза книга в библиотеке – «Наследник из Калькутты». Не помню, на кого записали её, но заспорили – каждый хотел первым прочитать. Договорились: день он читает, день я – за раз всю-то не осилить. Жалко, что закончилась – такая книга! Вовка предложил: - Давай напишем продолжение. Я согласился. И начали писать в тетрадке тонкой, по прежней схеме – день он пишет, день я, по норме. Норма - листок. Сначала мне казалось – интересно. Потом выловил «Наследника» в библиотечном книговороте, прочитал один, спокойно, и понял - ерунда. - Ерунда, - говорю Вовке, - получается. Всё не то и не так – не будут нас читать, лишь курам посмеяться. - Давай продолжение «Острова сокровищ» напишем, - не сдавался брат мой по перу. - Давай. Пишем. Чувствую, опять не то. Идём из школы, сочиняем – всё вроде интересно получается, и Стивенсон не стал бы обижаться. А возьмёшься за перо – куда что пропадает? Мысли, как спугнутые жиды – порх! – и пусто в голове. Слова, как гестаповец из партизана - тянешь, тянешь. Фразы какие-то убогие. Не то, что опубликовать – самому читать противно. Вообщем, не увлекло. Пробовали белиберду какую-то фантастическую сочинять, продолжали «Борьбу за огонь». Потом Вовка предложил: - Давай писать про наши приключения – как жили краснокожими в лесу. Попробовали и, знаете, зацепило - получаться, вроде, стало. Вовка, хвастун, всё сбивался на то, каким он мудрым был вождём, как процветало племя в дни его правления. Мне здесь бахвалиться нечем - только день был в лидерах и то с позором свергнут. Так я больше о природе - мол, сосны вековые шумели, смыкая кроны, лютики цвели и птички пели, «…. когда могучие команчи встали на тропу войны,….». «Великие команчи» в восторг пришли от нашей писанины - стали советовать, подсказывать, уточнять и добавлять. Гошка заявил: - Я тоже буду писать. Взял рукопись и три дня не возвращал. А когда прочли его творение, то исключили из пишущей братвы - он перекатал страницу из нашего же сочинения «Джон Сильвер – одноногий пират». Потом как-то Нуждасик показал рукопись своей подружке. Надюха отнеслась к нашему творчеству с пониманием и по-деловому. Не поскупилась на общую тетрадь в кожаном переплёте, в которую стала переписывать приключения команчей своим каллиграфическим почерком. Заодно и ошибки исправляла.
santehlit 178 - 23.04.2021 - 07:54	Эта рукопись обошла всю школу. Сначала принесла известность Наде, как издателю, а потом накрыла славой и авторов. Нас с Вовкой молва людская, как волна, вознесла на Олимп. Заметил, старшеклассницы при встрече стали улыбаться многообещающе и в спину пальчиком казали. Старшеклассники не гнушались подойти, по плечу хлопнуть и руку протянуть – здорово, мол, Вован иль Антуан! Прискакали команчи. - Что за дела? – возмущаются. – Про нас написано, а нам и почитать не дали, говорят, очередь какая-то. На что Нуждасик, отделив указательный палец от рыхлого кулака, назидательно произнёс: - Основной принцип социализма – имеет не тот, кто производит, а кто распределяет. Эту фразу наверняка подслушал у своих умных родителей, но ею же закрепил монопольные Надюхины права на наши с ним творения. Попала рукопись русачке на глаза. Её мнение: - Объективная оценка зачастую бывает важнее самого действа. Молодец, Надя! Она прекрасно знала авторов «Тайны Великих Братьев», но не могла хвалить тех, кого недолюбливала – такая натура. Устойчивое чувство неприязни ко мне она пронесла от первой встречи до последнего звонка. Выводя единственный «трояк» в очень сильном аттестате, прокомментировала: - Желаю ему (мне, то есть) встречать на жизненном пути только принципиальных людей – тогда, быть может, получится из него какой-то толк. Закончив приключения команчей, мы с Вовкой взялись за «День гнева» - повествование о войне нашей с летунами. С первых же глав оно стало школьным бестселлером. Нам буквально проходу не давали – когда продолжение? а что в продолжении? Мы плечами пожимали – всё у Нади. Теперь мы писали с Вовкой не страницами, а сюжетами – заранее договорившись: ты это, а я то – и сдавали издателю. Она переписывала каракули в общую тетрадь и поторапливала, если вдруг заминка выходила. «Борьбу за Займище» Гошка мрачно комментировал: - Допишитесь, допишитесь…. Когда возьмут за зёбры соответствующие органы, на нарах тогда писать (тут он сделал ударение на первый слог) станете. Но нас с Вовкой уже трудно было остановить и запугать – готовы были сочинять и в заключении. Мы могли (и мечтали о том) стать соавторами во взрослой жизни. Поговаривали, куда нам после школы поступить – в УрГУ на журналистику или в Литературный институт податься. Звали Надюху с собой, и она соглашалась. Закончилось всё весьма банально (печально?). Пошли после седьмого класса в поход – Надюха Вовке изменила с местными парнями. Они поссорились – издательство закрылось. - Да чёрт с ней, - я Вовку убеждал. – Давай писать – у нас такие планы! Но друг мой был мрачней покойника на собственных похоронах - кое-как перемог восьмой класс и поступил в автомобильный техникум. А рукописи зажилила Надюха. 5 Всё, о чём выше говорилось, было лишь вершиной айсберга - гора ледяная всей массой таилась в толще воды. Скажу без аллегорий. Чтобы фильмы сочинять, спектакли ставить, книги писать, надо было много думать. Мог, конечно, что-то сымпровизировать на ходу, но не подготовленным быстро выдыхался. Поэтому думал, что завтра завернуть, какой преподнести сюжет, остаток дня, весь вечер, отходя ко сну и просыпаясь. Перелопачивая с Гошкой Всемирную историю, я прежде перетряхивал её в своём мозгу. Только все эти догонялки, убивалки, что мы озвучивали с другом, меня интересовали мало – увлекал процесс понимания хода событий. Почему это случилось так, а не иначе. Что стало бы с миром, если Брут не поразил Юлия Цезаря ножом, и гуси не разбудили спящий Рим? Можно ли стать Владыкою Земли, иль у Природы на мудрецов всегда довольно простоты?
santehlit 179 - 26.04.2021 - 08:18	Пробовал в мечтах, обрядившись в первобытные шкуры, людей пещерных покорить. Лучше получалось, когда я шёл в союзе с животными на них. Мне кажется, у Маугли был шанс – жителей изгнать, чтоб в городах царили джунгли, а там он царь и Бог. Как преуспеть в Античном мире? Спартанцы? Рождённые чтобы воевать, войн не любили. Парадокс? Им так Ликург-законодатель завещал – не получается с наскока бить, миритесь, чтобы не сделать из противника закалённого бойца. Над Грецией контроль они имели, но дальше-то, ни шагу. Нет с ними мне не по пути: мои амбиции – всемирное владычество. Вот Александр Македонский парень хоть куда – его фаланга поступью железной прошла полмира. Жаль Саню – отравили подлые завистники. Но я в уме продолжил его дело – к греческой фаланге и македонской коннице добавил колесницы из Египта, лучников Персии, боевых слонов индийских. Северной Африкой прошёл до Гибралтара, а потом Европой в Пеллу. Всё - мир был мною покорён. Ещё интереснее римское военное устройство – в каждой провинции формировался легион. Мне представлялось это лагерем для содержания и обучения солдат. По зову императора они уходят на войну, а лагерь оставался, чтобы готовить пополнение для обескровленных центурий. Таким макаром, не спеша, мир сам римской воле покорится. В Средние Века лишь на Востоке были потрясатели Вселенной – Европа выдохлась. Вот монголы, ребята молодцы, прошли весь континент – от берегов одного до берегов другого океана. Мне кажется, им лишь самой малости не хватало, чтобы весь мир лежал у их ног – не надо было пленных в рабство обращать. А цель такая – никаких городов, степь вольная от края и до края. Вместе в юртах живём, вместе скот пасём, едим и пьём, дерёмся – какие могут быть тут собственнические отношения. Нет, с монголами я бы погулял по свету, только рабство и раболепие мне не по нутру. Колумб. Открытие Америки. Конкистадоры. Пираты. Робинзон. Сколько тем! Казалось, что в мозгу не хватит места всё передумать и переиграть, в нужное мне русло Историю направить. Конечно, я на стороне краснокожих аборигенов, и под моим началом они берут над завоевателями верх. Хотя с луком и стрелами мир в эпоху пороха им не покорить. Был ли у Наполеона шанс стать императором всех народов? В Европе - да, в России – никакого. Он ведь поднялся на волне отмены крепостного права. В России, правда, тоже крестьян освободил своим указом – а те его в штыки и вилы, рогатиною норовили в бок. Так что, фокус не удался. Гитлер тоже мечтал о мировом господстве - Германию к рукам прибрал, потом Европу. На русских зубы обломал – да уж сильно безобразничал на оккупированной территории. Его теория об исключительности одной нации ошибочной была. На этом и спалился. Если теперь шанс у США мир под себя подмять? Наверное, есть: лидером-то они стали – прорыв в космос, развитая индустрия, контроль над мировыми океанами. Я думал, думал и решил, что нет, в Штаты мне незачем спешить - всё дело в хвалёной американской демократии: не может у них всеми один человек повелевать. Даже если народы Земли захотят жить по-американски и в Штаты начнут проситься один за другим, владыкой там стать невозможно. Теперь моя страна. На протяжении всей истории мы защищались – от хазар, печенегов, половцев, тевтонских рыцарей и шведов. Потом монгольское нашествие, и триста лет в ярме. Объединение Руси, Иван Грозный, возврат долгов татарам – покорение Казани, Астрахани, давление на Восток. Пётр Великий, окно в Европу, русский флот и регулярные полки. Освоение Сибири, Дальнего Востока, Аляски, Алеутских островов. И вот Российская империя в максимальных границах – от Одера до Сан-Франциско. Потом пошёл откат – утрачены Финляндия и Польша, продана Аляска. Революция, большевики у власти, Великая Отечественная война. Результат: полмира - социалистический лагерь. И всегда от князя до Генерального Секретаря в стране бал правил единоличный лидер. Есть шанс ли у Советского Союза стать гегемоном мировой арены? Идея есть: коммунизм – общество без частной собственности и эксплуатации человека человеком. Может быть и шанс – надежда на мировую социалистическую революцию. Мне задача - пробиться в Кремль, стать Генеральным Секретарём ЦК КПСС, дождаться победы социализма в масштабах всей Земли, и всё - мир у моих ног. Таков итог моих умозаключений. Перелопатив в голове Всемирную историю, я успокоился – шанс мировой владыкой стать у меня есть, и я не буду повторять ошибок Потрясателей Вселенной. Вооружённый знаниями истории эпох, Землёю буду править мудро и степенно. Только сначала надо школу перемочь.
santehlit 180 - 29.04.2021 - 08:04	Годы чудесные Я никогда не позволял, чтобы мои школьные занятия мешали моему образованию. (М. Твен) 1 Отлично помню всю свою школьную жизнь с первого звонка и до последнего. Разнесчастному нашему первому «Б» не нашлось учителя. После общешкольной линейки и первого звонка к нам подошла крупная девушка в чёрной юбке и белой кофточке с алым галстуком – представилась Ольгой Оскаровной, пионервожатой. Увела нас на школьный стадион, где мы до конца уроков играли а «Красное знамя, ударное звено…». Нормально, решили мы с друзьями, возвращаясь домой – а то пугали: школа, школа…. И решили завтра портфелей не брать – а зачем, всё равно в траве пылятся, а руки оттягивают. На следующий день учитель нашёлся – это была Валентина Михайловна, школьный библиотекарь. Провела нас в класс, рассадила за парты, проверила наличие «Букварей» и прочих необходимых школьных принадлежностей. Отметила нашу (бугорских ребят) несобранность. Жизнь ученическая началась. Мы рисовали в разлинованных тетрадках палочки, галочки, крестики, нолики, буковки, циферки…. Но мы были детьми и, конечно же, шалили. Когда шум в классе мешал учебному процессу, Валентина Михайловна прерывала его. - Ну, порезвитесь, порезвитесь – я подожду. И отходила к окну, сплетя под бюстом руки. Она с грустью смотрела на кружащиеся за стеклом жёлтые кленовые листья и думала о чём-то своём. Мы только что на головах не ходили – шумели и безобразничали на полную катушку, порой даже школьного звонка не слышали. - Если вы не стремитесь к знаниям – вколачивать их бесполезно, – говорила Валентина Михайловна, заканчивая урок. - Вы наказывайте их, наказывайте, - советовали учителя. - Да как же? - В угол ставьте. Валентина Михайловна стала отправлять в угол шалунов. Однажды собралось нас там человек пять, и я, времени не тратя даром, тут же принялся придумывать историю о том, как четверо немецких парней – Гитлер, Геринг, Гиммлер и Геббельс создали тайное общество и придумали свастику, сложив первые буквы своих имён. Рассказ так увлёк, что не заметили учителя. Валентина Михайловна: - А вам тут не скучно. О чём рассказываешь, Агарков? Может, и нас посвятишь? - Пусть расскажет! Пусть расскажет! – зашумел класс. Валентина Михайловна:
santehlit 181 - 02.05.2021 - 08:46	- Ну, хорошо. Вы садитесь. Сейчас поработаем немного, а минут за десять до звонка Толя нам расскажет свою историю. Десяти минут мне не хватило. Я рассказывал и в конце второго урока и в конце третьего…. После уроков Валентина Михайловна позвала меня в библиотеку. - Читать умеешь? - Да. Подаёт мне «Робинзона Крузо». - Зачем фашисты? Рассказывай об этом человеке. Я дома быстро прочитал все приключения парня из Йорка. Но тема лишь платформою была для собственных фантазий. Что я там насочинял! Класс слушал, затаив дыхание. Погони, драки, перестрелки, груды золотого песка…. - Ну, вот что, делу время, а потехе час, - Валентина Михайловна установила контроль над процессом. – Сначала выполняем все задания, а потом слушаем, сколько времени останется. И мне: - Чтоб никаких рассказов вне класса – иначе больше книг не дам. И выдавала – о путешествиях Гулливера, «Руслан и Людмила» Пушкина, «Волшебник Изумрудного города». Вот так с Валентиной Михайловной на пару двигали учебный процесс. Учился я неважно – с тройки на четвёрку перебивался, но в двоечниках не ходил. 2 Вопрос о второгодстве поставила наша новая учительница Екатерина Степановна – Катька Невеликая. Под её железную руку мы попали во втором классе – Валентина Михайловна вернулась в библиотеку. Основным предметом, с помощью которого в классе поддерживалась дисциплина и успеваемость, была стальная метровая линейка. Она гулко хлопала плашмя по нашим плечам, выбивая пыль, и больно секла, впиваясь ребром. Она не покидала рук Екатерины во время урока, и секирой палача стояла в углу на переменах. Нам бы выкрасть её да сдать в металлолом. Но, то ли ума не хватало, то ли запуганы были насмерть. Когда она меня треснула однажды, даже заикаться начал. Выучу дома урок, а к доске выйду, гляну на стальную линейку, змеёй извивающуюся в руках преподавателя, и всё – язык к гортани прилипает. - Не учил? – сдвигает брови «императрица». А у меня плечи к ушам тянутся и слёзы по щекам. - Садись, тупица, «два». Этих двоек я нахватал…. Екатерина Степановна вызывает в школу маму, пальцем в меня тычет: - Первый кандидат на второй год. - Что ж ему не хватает? – мама горько сетует. – Старшая сестра ударница. - Тупой потому что. Дома пересказала разговор с учителем отцу. Тот: - Не верю. Ни одному слову не верю. - Ну, так сходи и разберись. - Нет, в такие дела я не суюсь. И мне: - Тебе жить, сынок, ты и учись. Я напрягался, письменные работы все делал, но отвечать у доски до смерти боялся. Школа стала полигоном нашего соперничества с сестрой. Люся успевала по всем предметам, её хвалили учителя, а я у Катьки Невеликой балбес балбесом был – с двойки на тройку перебивался и с трудом переходил в следующий класс.
santehlit 182 - 05.05.2021 - 08:37	«Рахитик!» - кривила губы сестра, суммируя мои умственные способности с физическими данными. Мама рукой махнула – непутёвый. Отец терпеливо ждал, когда же во мне взыграет агарковский характер, и покажу я свои истинные способности. И вот однажды мой интеллект проснулся. Тому, наверное, дружба с сестрой и братом Шиляевыми способствовала. Я не только стал получать хорошие оценки, но обнаружил вдруг удовольствие в самом процессе познания. Учебники обычно покупали в августе, а к началу учебного года в них не оставалось ни одной незнакомой для меня страницы. И в моих, и Люсиных. - Ты что, паршивец, делаешь! - возмущалась сестра, обнаружив подвёрнутый уголок страницы (так я отмечал рубеж прочитанного) в своём новеньком учебнике. На планшете успеваемости в четвёртом классе я пересел с черепахи на паровоз. Радуясь успеху, шёл спиной к Бугру и напевал: - Наш паровоз вперёд лети, в коммуне остановка…. Останавливает «императрица»: - Куда, Агарков? - На почту, письмо брату отослать (Саня Саблин служил в армии, и мы переписывались). - Давай сюда и возвращайся – я сама в ящик опущу. На следующий день…. Была зловещей её ухмылка. Стальная линейка кусачей щукой извивалась в жилистой руке. - Ты думаешь, я такое письмо отправлю в Советскую армию? Как ты меня там называл? «Учихалкой»?! Бью я вас?! Ты ещё не знаешь, как это будет, если я начну вас бить. Линейка со свистом рассекла воздух и вспорола обложку «Родной речи». - Сядь и не вздумай меня провоцировать – сегодня я не в духе. А я подумал, садясь, вот бы отцу рассказать, кто учебник порвал – он бы тебя так спровоцировал! Екатерина наша Невеликая (росточком не вышла) гордилась своим фронтовым прошлым, но и мой отец не за пряниками на танке ездил. Только не принято у нас родителям жаловаться – смертный грех. Жаловался Вовке Грицай – соседу, другу, старшекласснику (на целый класс впереди!). Тот ухмылялся: - Это что, ты бы с Копчёным повстречался – сразу бы в штаны наложил. Копчёным звали их директора. Вовка учился в восьмилетней школе номер три – двухэтажной, деревянной, через дорогу от нашей белокаменной, сорок четвёртой. Люся тоже там училась, а мама работала техничкой. Вечерами после занятий я прибегал ей помогать – переворачивал парты, подметал. Но Копчёного здесь не встречал. Вовка рассказывал: - Он как за волосы схватит, тащит по коридору и орёт: «Я тебя, паршивца, из школы выкину». И выкидывал с крыльца. А после ничего, не выгонял, даже и не вспоминал – главное под горячую руку не попасться. - А вы бы налысо постриглись, - подсказал. - Да ему-то по фигу – он и за ухо может схватить. Так вырванные волосы отрастут, а ухо - хрен. - Ещё моду взял, - Вовка рассказывал, - станет в дверях на большой перемене и ловит тех, кто из туалета в школу бежит – пальцы нюхает. - Зачем? - Так мы ж курим – пахнут табаком. Он за ухо и мордой об косяк. Лучше, говорит, я тебя паршивца сам убью, чем ты от рака будешь загибаться. Так мы потом придумали – возьмём ладошку гавном натрём. Он нюхает и морщится: - Вы что, паршивцы, жопу пальцем вытираете? Умер Копчёный на боевом посту – в директорском кресле, от инфаркта. В день похорон в обеих школах занятия отменили – учащихся и учителей отправили в похоронную процессию. Не знаю почему, но гроб с телом подавали из квартиры через оконный проем. В траурной колонне все перемешались, и я под шумок удрал.
santehlit 183 - 08.05.2021 - 08:42	В третьей школе не было централизованного отопления – в каждом кабинете стоял барабан (печь круглая такая). Помогая маме убираться, золу выгребал и думал, как тут можно заниматься – огонь, потрескивая, отвлекает. Учитель выйдет – можно класс поджечь. Вот мы…. У нас батареи, так мы додумались в розетку проволочку сунуть (на руку варежку надев), и всё – короткое случалось замыкание, вся школа в темноте. Шесть ночей восьмилетку сторож охранял, а с субботы на воскресенье его технички подменяли. Когда дежурство маме выпадало, мы с ней там ночевали. Вдвоём не страшно, закроемся в учительской – и гори вся школа синим пламенем. И воскресным днём надо было дежурить – школа-то пуста. Наши мамы (тетя Стюра Грицай тоже работала техничкой) посылали нас с Вовкой – вдвоём не скучно. Зато как страшно! Школа старая, насквозь гнилая – то наверху кто-то шумнёт, то под лестницей что-то скрипнет, то стон пойдёт неведомо откуда. Мы с Вовкой, чтобы скуку унять, стали про Копчёного страшилки сочинять. Как дух его гоняется за учениками – я вам покурю! я вам двойки получу! я вам…! Запугаем друг друга и на улицу бежать - мёрзнем, а назад боимся. Клянёмся больше не сочинять, а через неделю такая же история. Но пойдём дальше, в пятый класс. 3 В пятом классе молоденькая биологичка, наша классная руководительница, объявила, что, окончив начальную школу, мы повзрослели – теперь у нас иные обязанности и права. Мы теперь можем садиться за парту, кто с кем хочет. Были дарованы и другие вольности. Например, право на собственное мнение. Вот это и сгубило нашего первого классного (в смысле коллективного) руководителя – она просто не знала, с кем имеет дело. Она ничего не знала о нашем прошлом. Ей бы пообщаться с Катькой Невеликой, может быть, что-нибудь и уяснила, но, увы, общеизвестно - учителя-предметники свысока относятся к преподавателям начальной школы. Она раскупорила сосуд, и джин неповиновения вырвался на волю. Вся накопившаяся ненависть к палачу-учителю выплеснулась на неё. Сказать, что мы не слушались, дерзили – значит, ничего не сказать. Мы с ней дрались. Нет, поймите меня правильно – я не дрался: не то воспитание. Однако не могу с себя снять ответственности за все те безобразия, что творил наш классный коллектив в борьбе со своим руководителем. Она закрывала нас в кабинете после уроков – способ наказания. А мы её – только зазевается или с девчонками отвлечется, ключ с доски из учительской оказывался в замочной скважине. Щёлк – и «пишите письма мелким почерком». Она прыгнула в окно, чтобы добыть свободу и платье порвала. Такие страсти! Сыпали пепел и «бычки», а то и засохший кал в карманы её пальто. Юрка Синицын, тот вообще изрезал его бритвочкой, после того, как отец выпорол его публично. Старший Синицын появился в классе по её требованию – девчонок с запиской послала целую гурьбу, чтобы Юрка не отнял дорогой. Или это было с химичкой? Уже не помню - их, руководителей, в пятом классе штук пять перебывало. Не прижились. А мы шли дальше. «Бандитским классом» называли 5 «Б». На шестой год первого сентября у нас объявилась новая классная дама – Октябрина Сергеевна. Была она миниатюрной, очень красивой нацменкой. Все женские стати были при ней и сразу взволновали сильную половину коллектива. Круглое скуластое личико, ямочки на щёчках, яркие пухленькие губки маленького рта. И глаза…. Огромные, чёрные, с бесятами во взгляде.
santehlit 184 - 11.05.2021 - 07:26	Она преподавала английский, и я возблагодарил Бога, что не послушался сестры. Люся учила язык Шекспира и очень по предмету успевала – заявила, когда стал передо мною выбор: - Англичанин в семье есть, немец нужен – кто знает, с кем придётся воевать. Узнав о моём выборе, дёрнула плечом: - Не надейся – помогать не буду! А и не пришлось! Успевал я по «иностранному» на твёрдую «пятёрку». Не было, правда, Люсиного произношения, но были другие задатки – честолюбие, отличная память и дар сочинительства. Последнее к тому, что никто не мог грамотно переводить английские тексты. По словарю всё вроде бы правильно, а когда составляешь фразы из слов, такая белиберда получается – смех да и только. Даже у Вали Зубовой, которой и Октябрина, и все последующие англичанки пророчили преподавательское будущее на ниве иняза. А у меня с этим нормально. Все переводимые тексты, как правило, были мне знакомы – Уэльс «Человек невидимка», Капка Джером «Трое в лодке, не считая собаки». Чеши с готового перевода и в ус не дуй. Если попадался незнакомый – мне только смысл уловить, дальше и текст не нужен: тараторил так, что автор оригинала мог позавидовать. Октябрина на мои вольные переводы хмыкала, качала головой и ставила «отлично». С этим у меня всё было в порядке. Вот чего не было промеж нас (и о чём жалел) – это дружбы сердечной. Нет, мы не были врагами – даже не ссорились. Я обожал её. А она…. Она однажды заявила: - Все ученики – нормальные ребята: они могут напроказничать, и их следует за это наказать. Ты, Агарков, родился негодником (ради Бога, не путайте с негодяем – если б не цитировал, подобрал другое слово), тебе всегда надо тужиться, чтобы доказать, что ты можешь стать нормальным человеком. Марш в угол. Отныне это будет твоим постоянным местом обучения. Права сесть за парту надо будет добиваться. Ребята захихикали, а я обиделся. Правда, ненадолго - не мог дуться на объект обожания. Да и в чём-то она была права - хотел понравиться, из кожи вон лез, а получалось нарушение дисциплины. Так и повелось. Звонок прозвенит – стоим у парт, учителя приветствуем. Она: - Здравствуйте, садитесь. Все садятся, а я в угол. Опрос Октябрина начинает с двоечников. Они – пык, мык. Поднимает им в помощь учеников посильней, пока до Вали Зубовой не дойдёт. Ну, уж, если она запнётся, Октябрина с очаровательной улыбкой ко мне: - Агарков. Выслушав ответ: - Садись, всё правильно – только не заставляй отправлять тебя обратно в угол. Вот такая, братцы, любовь меня настигла в шестом классе. Наверное, на первой же неделе нового учебного года Октябрина предложила: - А не пойти ли нам, ребята, в лес? В выходной. Проводим лето, на осень полюбуемся и стиснем зубы на долгую зиму. Шли полем, Октябрина хоровое пение затеяла с девчонками. А в лесу развеселилась – рубиновым осиновым листьям восторгалась, как ребёнок. Кто-то гнездо ремеза сорвал, ну, знаете, такое – варежкой. Она чуть не расплакалась. Хвала аллаху, пустое оказалось. В тополиной роще вдруг потемнело небо, как перед грозой. Мы головы задрали – ба! – листопад. И ветра нет, а листья сыплют, кружатся и не спеша пикируют нам под ноги, на плечи и на волосы. Слышал я о таком явлении – тополь сбрасывает листву – а вот увидеть удалось впервые. Знаете, завораживает, заставляет верить в волшебство и чудо. Все разом, будто по команде, без всякого воздействия извне листья падают. Видали? Ну, какие Ваши годы….
santehlit 185 - 14.05.2021 - 07:41	Октябрина дошкольницей бегает, прыгает, листья руками ловит, губами, лицо подставляет, чтобы они нежным своим касанием посвятили её, дочь калмыцких или байкальских степей, а может чукотской тундры… посвятили в уральские девы. И такая она красивая была в эти минуты - полупрозрачная, как янтарь или горный хрусталь! Душа её светилась. Эту душу я обожал и старался не думать о теле, которое влекло, завораживало, беспокоило, будило непонятные ещё желания. Чудесный день! Но он ещё не кончился, и тут как тут фактор человеческий. Это были три полупьяных мужика. Откуда и куда они брели неизвестно. Но набрели на нас и остановились, разглядывая. Один был старый, тощий и худой. Второй много моложе, лицом круглее, на татарина похожий. Третьего я не разглядел, но он был и увеличивал силу наших врагов. А то, что они враги, стало ясно по возгласу татарина: - О-пана! А эту вот кызымочку я щас оттопчу. Мы все растерялись, испугались и попятились. Минута критической была. Если сейчас дура какая тощеногая завизжит и бросится в бега – паники не избежать. Побегут все, спасаясь, и Октябрина может стать добычей пьяных негодяев. В дошкольном ещё детстве голубом отец учил меня, как побеждать врагов не кулаками, а силой слова. Наука его пошла впрок. Вот такой случай был. Возвращались мы с ним из леса, а заднее колесо мотоцикла возьми и проколись где-то на противоположной от дома окраине Увелки. Спустило, вобщем. Отец, посетовав, что заклеить нечем, предложил: - Я потихоньку доберусь, а ты ступай пешком, в центре на автобус сядешь и доедешь. Дал мне пятнадцать копеек на мороженое и билет. Он уехал, я иду. Навстречу парень с маленькой девчушкой - с сестрой, наверное. Девочка ухоженная, улыбчивая, как куколка – всегда мечтал о такой сестрёнке. Засмотрелся на неё, а парень мне дорогу заступил: - Мелочь есть? Попрыгай. - Чего? – не понял я. - Карманы, говорю, вывёртывай. Уж как мне тут обидно стало: такая девочка, а брат – бандит. Вспомнил уроки отца – главное, чтоб руки не тряслись, и голос не дрожал – сжал кулаки, смотрю ему в глаза и заявляю: - У меня есть пятнадцать копеек. Я их сейчас тебе отдам и пойду следом, посмотрю, где вы живёте. А потом приедет мой отец, начальник милиции, заберёт тебя и так накажет, что ты сам в тюрьму проситься будешь. Пока он, округлив глаза, переваривал мою байду, я обратился к его сестре: - Девочка, где вы живёте? - Вон там, - она ткнула пальчиком в шеренгу строений. - Заткнись! – дёрнул её за косичку брат, потом подхватил на руки и мне. – Вали отсюда. Пошёл он, а я смотрел им вслед. Девчушка высунулась из-за его плеча и показала мне язык. Такие дела. Сейчас нас (нет, Октябрину, конечно) могли спасти только мои смекалка и мужество. И я шагнул вперёд. - У меня фотографическая память, - заявляю, твёрдо глядя тощему в глаза. - Ты это к чему, молокосос? - Может, я и молоком питаюсь, а вы-то точно сядете на тюремную баланду. Я ваши личности запомнил, опишу в милиции – они вас поймают, и часа не пройдёт. Видимо, было уже за ними что-то, из-за чего им с органами правопорядка встречаться не хотелось. Тощий тревожно зыркнул на друзей, а круглолицый отделил от кулака два пальца: - Я те щас моргалки повыкалываю. Он шагнул ко мне. Напряжение момента достигло пика. Мне ещё можно было сорваться, и вряд ли он догнал меня. Но я стоял и смотрел на него, приближающего - больше ничего придумать не мог, и все слова забыл.
santehlit 186 - 17.05.2021 - 07:56	Тощий заступил ему дорогу. - Ладно, пошли. Круглолицый отодвинул его: - Отойди. Третий, лица которого я так и не разглядел, быстро подошёл к ним и пнул круглолицего в пах. Тот хрюкнул и зажался. Приятели подхватили его подмышки и потащили спиной вперёд. Они уже прилично удалились, но тут круглолицый пришёл в себя и вырвался. Он вновь направился ко мне. - Сяду, но тебя, [***], замочу, - грозился он. – Таких активистов с детства ненавижу. В избытке чувств схватил сухую палку и треснул ей по дереву - обломок чуть не прилетел в меня. Один не трое - друзья татарина уже скрылись из виду. Я взял валежину и стукнул ею по стволу - обломок прилетел ему в лицо. - Ой, [***]! Тут наших пацанов будто вихрем с места сорвало – все за валежник и ну обстреливать кругломордого насильника. Девчонки и те в стрельбу включились. Октябрина звонко смеялась, когда наш противник, убегая, запнулся за пень и упал, зарывшись носом в опавшую листву. На обратном пути девчонки пели о звезде, что до рассвета светит в окно. Её рука покоилась на моих плечах, а упругая грудь касалась предплечья. Октябрина любила читать, а ещё больше рассказывать прочитанное. Мы переводили маленький отрывок из «Шерлока Холмса». Октябрина: - А знаете, что было дальше? Ну, хорошо, я расскажу, только сначала закончим тему урока. Она была прекрасным рассказчиком, а приключениям знаменитого сыщика с Бейкер-стрит 221-б не было конца. Так мы и учились – тридцать минут английскому языку, а пятнадцать дедуктивному методу мистера Холмса. Кто-то «фрицам» проязычился - второй половине класса, изучающей немецкий язык. Те наехали на своего преподавателя – англичанам, мол, на уроке истории занятные рассказывают, а нам ничего. Немка стуканула начальству – не делом на уроке занимается её коллега. Октябрину на ковёр. Пришла заплаканная в класс: – Эх, вы, длиноязыкие! Не буду больше ничего рассказывать. А ещё через месяц нам заменили классного руководителя. Не потому, что Октябрина не справлялась. Наоборот, за время её руководства у нас не было ни одного ЧП. Мы не обижали девчонок, почти не дрались между собой и не гоняли параллельный класс. Даже Юрка Синицын с Вовкой Прохоровым приостановили свой гадкий промысел – воровство шапок из раздевалки. Ко двору пришлась нам Октябрина, и очень мы жалели, когда она передала наш класс другому. Мы встречались с ней на уроках английского. По-прежнему, урок я начинал в углу, и бывало, выстаивал там до звонка, если класс отвечал успешно. Однажды на занятие пришёл представитель РайОНО. Чтобы не подводить Октябрину – мало ли что начальство подумает, увидев нетрадиционный метод воспитания, - не пошёл в угол. А англичанка весьма удивилась, обнаружив меня за партой. - Агарков, ты часом не заболел? А почему не на своём месте? Эх, Октябриночка моя Сергеевна, давно ведь я болен тобой. 4 Я не был любимчиком учителей. Русачка – та откровенно ненавидела меня. Кривила губы, открывая мою тетрадь с сочинением: - А послушайте-ка новый шедевр нашего Толстова.
santehlit 187 - 20.05.2021 - 09:16	И она читала мой опус на тему «Сказание о полку Игореве». Текст нормальный – всё по теме. А вот концовка…. В заключении написал, что есть в нашем классе мальчик, напоминающий мне бедолагу князя Игоря – хвастает, хвастает, а, в конце концов «пшик» получается. Я Рыжена имел в виду, а учительница посмотрела на класс поверх очков: - Ну, кто тут себя узнал? Пацаны, как по команде «хенде хох», вздёрнули руки, а девчонки скуксились – всем хотелось быть героями моего романа. - Бери, Гайдар, - русачка швырнула (а как сказать, если не в руки подают, а бросают на парту) мою тетрадь. Я открывал – «пять» и «два» под наклонной чертой. Обе жирные, красные. Нет, «двоечка», пожалуй, покрупней. Да-а…. нелады у меня с русским. Впрочем, это наследственное. Отец, когда писал кому-нибудь из многочисленных племянников письмо, такую вольность допускал в словах, что Люся без смеха не могла читать. Он, разобидевшись, ко мне. Я переписывал, и после меня ошибок было меньше, но оставались. Воевал с историчкой. Вернее, она со мной – я-то не шалил и не спорил с ней, просто читал на уроках исторические же, но художественные книги. Она раз поймала – отняла, другой…. Сама пойдёт, сдаст в школьную библиотеку и шипит: - Не давайте вы ему. Её бы власть – все ходили строем, и только гимны пели. Как не давать? Валентина Михайловна сама подыскивала мне исторические романы и напутствовала: - Читай, милый, читай. Вот ведь как, и среди взрослых не бывает солидарности. Историчка по-другому на меня поехала. - Читаешь? Всё знаешь? А ну, иди отвечай. Стала гонять по новому, ещё нечитанному материалу. А я ей отвечаю без запинки, и примеры привожу не из учебника. - Откуда взял? – удивилась историчка. Я солидно: - Из Всемирной истории. Она растерянно: - Так её же ученикам на дом не дают…. - А я читаю в библиотеке, - не стал её заведующую выдавать. Всемирная история и Большая Советская энциклопедия, занимавшие целые полки, считались справочным материалом для преподавателей. Отчаявшись уличить меня в отсутствии знаний, историчка стала просто выгонять из класса. Поймает с книгой на уроке – и выгонит. Сижу в коридоре в гордом одиночестве, читаю. Однажды директор школы подловил. Разобрался в инциденте и мне: - Завтра приведёшь родителей. Мама ходила в школу только к Люсе. Отец считал - сам набедокурил, сам отвечай. Проблема: родителей не приведу – дир выгонит из школы. Думал, думал…. Пошёл к историчке извиняться. Приняла и простила, позволила уроки посещать, а я ей слово дал – ничего постороннего. Ей ведь тоже не улыбалась полемика с моим отцом – успевать-то я успевал, книжки посторонние…. Так не из рогатки же стрелял, не из трубочки плевался – к знаниям тянусь, которых на уроке мало получал. Это мог и доказать. Вот конфуз-то был бы для неё да ещё в присутствии директора. Короче, заключили перемирие. У меня на парте учебник, дневник, тетрадка, в парте сумка на замке. Скучно мне, тоскливо. Она рассказывает, а я всё это уже знаю. Мог бы ещё добавить, а если присочинить художественно, как Колумб со товарищами от жажды страдали и чуть не передрались, открывая Америку – у меня бы все отличниками стали. Читает она в моих глазах скуку и психует. Меня не вызывает, выводит в четверти четвёрки – и всё тут. - Почему, - спрашиваю, - четыре?
santehlit 188 - 23.05.2021 - 07:35	- Школа, - говорит, - не только знания даёт ученикам, но и воспитывает в них гражданское чувство долга. А у тебя с этим никак. Поспорь, попробуй. Чтоб совсем не помереть со скуки или не уснуть – не дай Бог! - на уроке, стал историчку рассматривать, как женщину. Открыл вдруг, что она вобщем ничего. Ноги стройные, грудь высокая, лицо приятное, волнующий голос. Тупая, конечно, но для красивой женщины это скорее плюс, чем минус. Стал, глядя на неё, придумывать разные истории. Война, бомбёжка – она падает и громко стонет. Кровь течёт по её прекрасной ножке. Задираю ей юбку и перевязываю рану на бедре. Потом целую, потому что прекраснее изваяния в жизни не видел. Толяны, мои друзья-двоечники, рассказывали - пошли к англичанке на дом дополнительно заниматься. Позанимались, чаю попили, а потом беситься начали – бороться и всё такое. Завалили её на диван, потискали всласть, а потом засосы стали ставить – на груди, на шее, на ногах. Врут, наверное, хвастунишки. Хотя Рыбак в таком грехе никогда замечен не был. Вот бы мне историчку на диване побороть. Замечтался…. А она…. То ли мысли мои на лице читались, то ли флюиды какие в воздухе носились – от меня к ней. Она вдруг оборвала фразу на полуслове, кинула взгляд в мою сторону, густо покраснела и даже топнула ногой: - Выйди вон! Я в дверь. Класс недоумевает, а я-то знаю, и она знает за что. На следующем уроке на неё не смотрю, взгляд прячу, но мечтать не перестал. Вот немцы её насиловать набросились – одежду сорвали, а тут я на танке – попались «фрицы», «хенде хох!»! Те драпать. Я историчке – залазь, домой поедем. Сидит она рядышком, совершенно голая, плачет – ей страшно, ей стыдно, не знает, куда себя деть. А я, суровый герой-танкист, на неё даже не смотрю – будто каждый день таких вожу. Другой сюжет. Голодно после войны – пошла историчка в проститутки. Стоит под столбом фонарным, с тоской высматривая клиентуру. А тут я – в морской форме, весь в орденах и при кортике. - Пойдём, красавица. Почём товар? Уж как ей стыдно-то со мной. А я достаю пачки денег, и побрякушки золотые, трофейные: - Ну? А потом мог бы и жениться. Хотя на такой дуре…. - Агарков, ты не спишь? - Как можно, Лидия Васильевна! 5 Всех учителей расписывать не буду. А вот кто уважал меня, так это преподаватель математики Ксения Михайловна. Хотя чувство возникло с зуботычины. Ну, это к слову – по затылку тюкнула, а я лбом в доску. Класс смеётся, я за дверь бегом – чтоб слёз не видели. За что она меня так? Да не сумел из острого угла высоту опустить на противоположную сторону. Как догадались, речь идёт о геометрии. Домой примчался разобиженный, сел за учебники. Свой прочитал, задачки все перерешал, за Люсины взялся. Достал её до самого «не могу». Тут Кузнецовы в гости приехали из Казахстана. Валя – сестра моя двоюродная, а её муж Юра после армии окончил институт и теперь преподавал в нём математику. К нему со своими проблемами. - Зачем тебе? – удивился гость. – Ведь ты ещё в шестом. Месяц они гостили, месяц Юра занимался со мной по всей школьной программе. Все учебники прошли – и тут закончился их отпуск. Но результат был феноменальный. Чуть не в одночасье стал лучшим математиком класса, школы и всего района. Приехал с областной олимпиады хоть и без приза, но ужасно гордый.
santehlit 189 - 26.05.2021 - 04:02	На уроках Ксения Михайловна сначала мне дополнительные задачи давала, а потом вообще перешла на индивидуальное обучение. Все по школьной программе учатся, а я – по её личной. Требовала, конечно, строго, но и щедра была на поощрения. У меня в последней четверти в каждой клеточке журнала стояли пятёрки – без единого пропуска. Однажды, зарядив контрольной класс, внизу доски приписала пример – уравнение с двумя модулями. Мои друзья про «модуль» и слыхом не слыхали, а она: - Кто решит – сразу за год ставлю «пять». Никто и не брался – со своим бы справиться. А я взялся и решил! Задача из учебника десятого класса! На следующий день математичка объявила: - В вашем классе растёт феномен. Она показала мою тетрадку с жирной «пятёркой» и объяснила, как я решил уравнение с двумя модулями. То же самое она изложила в десятом классе, где училась моя сестра. С упрёком к Люсе: - Вот ты не решила, а твой брат-шестиклассник смог. С того момента отношения наши с сестрой резко изменились. Да и пора уже. Люся заневестилась – краситься начала (насколько в школе позволяли), наряжаться – не с руки ей стало драться и скандалить с младшим братом. Я ей всегда уступал в спорах, и ей бы уступить в очевидном. Но отец подливал масла в огонь, ликуя: - Мой сын! Агарковская порода взыграла! И Люся ревновала: - Фи, рахитик! Лучше б драться научился – в армии-то на тебе кататься будут. Армия была тем Рубиконом, перейдя который, я мог рассчитывать на уважение сестры. Но, как и до реки, прославившей Цезаря, до армии мне было далеко. А уважения хотелось прямо сейчас. 6 Учительницу Валентину Алексеевну приняли в партию. И сразу поручение – подтянуть отстающий класс. Отстающим классом были мы. Октябрина ушла (осталась без классного руководства), а пришёл сильный преподаватель (немецкого языка), отличный организатор и просто – с железной волей человек. Валентина отнеслась к партийному поручению с полной ответственностью – наш коллектив был взят в оборот, и первыми полетели самые буйные головы. Вовку Прохорова отчислили ещё до Нового года с диагнозом – несовместимость с обликом советского школьника. Синицын, тот вообще попал в колонию для несовершеннолетних преступников. Он убегал три раза, приходил в школу, жаловался, что бьют жестоко, с плачем просился обратно в класс. Но учителя вызывали милицию, и Юрка исчезал до следующего побега. Рыжен тоже ушёл до окончания учебного года. Но там расставание было полюбовным. У Рыбака за первое полугодие было восемь двоек, но покладистый характер. Валентина так ему и заявила: - Пока потерплю, есть гораздо хуже материал. Я не хотел, чтоб друг мой стал чьим-то материалом, и вызвался ему помочь. Мы вместе готовили уроки. По иностранному языку я писал ему свою транскрипцию – английские слова русскими буквами. Рыбак вызубрит – и трояк в кармане. По математике решал за него контрольные работы. Когда к доске вызывали, мы пользовались мимикой жестов не хуже настоящих немтырей. Математичка Ксения Михайловна удивлялась: - Калмыков, ты туп как пробка, отчего ж все ответы правильные? Списываешь, наверное? Ну, я прикрою это дело. На следующей контрольной она встала возле него столбом и ни с места. У меня уже была готова шпаргалка с решением, но не было никакой возможности передать её.
santehlit 190 - 29.05.2021 - 08:34	Вы думаете, попал Рыбак? Да ничуть не бывало. Он записал условия первой задачи и начал решать, как умел. Потом показывает математичке: - Правильно? - Да нет, конечно. Она сама нацарапала верное решение в его тетрадке. Потом второй задачки, потом третьей. Потом поставила Рыбаку четвёрку в тетрадку и заявила, отправляясь дублировать её в журнал: - Однако можешь, когда захочешь. Я и говорю, отличный у Рыбака характер - не любить такого было невозможно. В итоге из восьми двоек у Толяна за год осталось только две. С таким результатом оставляют «на осень». Но у Валентины было иное мнение по этому вопросу, а может материал ей интересный был на исходе. Короче, оставила Рыбака на второй год. Тем не менее, в поход с классом он пошёл. О том, что весной, после окончания учебного года мы пойдём в поход и будем жить (и ночевать!) в лесу на берегу озера Подборное, разговоры пошли с первого дня знакомства с нашей новой классной (в смысле, коллективной) дамой. Это были хомутининские места, и Валентины малая Родина. Наконец, учебный год закончился, мы собрались с рюкзаками возле её дома. Отсюда и тронулись в путь, всё ещё не веря своему счастью. Шли хомутининской дорогой. Возле Катаево прятались в автобусной остановке от скоротечной грозы. Потом ехали на ЗИЛе-длиномере, гружёном бетонными плитами. Опасное, я Вам скажу, родео. Но за рулём был Валерки Шарова (наш одноклассник) отец, и ехал он очень-очень осторожно. И вот, мы на берегу лесного озера. Я был здесь в прошлом году, когда пионеров в футбол трепали, купался даже. Сейчас не тянет - месяц май. Палатки поставили, обед сварили, им и поужинали. Стемнело. Сидим у костра, печём картошку, байки травим, песенки поём. Зажгли сигарету, пустили по кругу. Условия игры пересмотрели: с обронившего пепел – фант. И Валентина курит – у костра, как в бане, все равны. Когда укладывались спать, Кухарик (Толя Кухарский) подкрался к девичьей палатке и дунул в свой гудок. Потом заахал: - Фу, девочки, ну, как не стыдно! Девчонкам стало не до сна – погоня, визги, крики. Трясись луна, вздрагивай лес – увельские туристы! После завтрака девчонки заманили меня в свою палатку. - Толик, расскажи страшную историю. Ну, расскажи… И я погнал пургу о гробах, покойниках, ведьмах и прочей чертовщине. Девочки притихли, глазёнки вылупили, еле дышат. И тут, в самый кульминационный момент, когда по сюжету рассказа я должен заорать: «Отдай моё сердце!» произошёл конфуз – да такой, что стыдно вспоминать. Удумал я в поисках сердца схватить одноклассницу Светку за грудь – она как раз сидела напротив, и груди у неё, как у взрослой дамы. Мальчишки, между тем, обнаружили поблизости нору суслиную и стали донимать её обитателей водой. Появился папа-суслик – его убили. Та же участь постигла суслиную мамашу. Потом суслятки из норы полезли – мал мала меньше. Одного Кухарик схватил за хвост и сунул руку к нам в палатку. И в этот самый момент я таки заорал – отдай моё сердце! – и схватил Светку за грудь. Что тут произошло – визги, крики, давка. Палатку завалили, и все как-то умудрились из неё выбраться, а мы со Светкою остались. Барахтаемся, тычемся во все стороны и никак выхода найти не можем. Народ вокруг гогочет. Валентина подходит: - Что тут происходит? - Первая брачная ночь Анатолия и Светланы. Тут мы, наконец, нашли выход из палатки и выползли на белый свет. Нам бы посмеяться за компанию, и все бы успокоились. И забылось всё. А Светка, дура, ка-ак врежет мне пощёчину.
santehlit 191 - 01.06.2021 - 08:42	Кухарик: - Брачная ночь, Толян, это тебе не математика – тут иная нужна сноровка. Тут не только мальчишки и девчонки, Валентина со смеху покатилась. Вот бы в костёр! Ушёл я разобиженный в лес, лёг под кустик – наблюдаю, брачные танцы разноцветных бабочек, слушаю, как дикий голубь зазывает горлицу в гнездо, и злюсь на природу и человечество. Зачем так всё запутано – мальчики, девочки. Не проще ли из яиц рождаться, как муравьи? Или быть вообще бессмертными – тогда и рожать не надо никого. Здесь меня нашли Рыбак, Люба и …. злополучная Светка. Люба к шестому классу всех кавалеров своих отвергла и выбрала Толяна Калмыкова. Только он в кино её не приглашал, домой после школы не провожал – так, позволял ей за собой ухаживать. Сели вчетвером в дурака дуться. Я на Светку не смотрю, она от меня взгляд прячет. Люба, та всё короля червового в колоде ищет. - Принимаю, - говорит и томно смотрит на светловолосого Рыбака. К вечеру в лагерь к нам нагрянули гости – два местных мужика на мотоцикле. Забрали Валентину и уехали. С её отъездом наш дружный коллектив распался – девчонки сами по себе, мальчишки кучкуются отдельно. Готовить никто не захотел – поужинали консервами. И разбрелись – кто в палатках, кто у костра. Ни песен, ни стихов, ни пошлых шуток…. Неподалёку база отдыха какого-то южноуральского завода пустовала – фанерные домики, в них стол, стулья, кровати и матрасы. Не было постельного белья. Да нам оно и ни к чему. Отогнули гвозди с Рыбаком, вынули раму и проникли внутрь. Перетащили сюда свои рюкзаки и одеяла, потом девчонок пригласили. Поиграли за столом в карты, пока было светло, а как стемнело, легли спать - Толян с Любой на одну кровать, а мы со Светкой в другую. Соседи сразу чмок да чмок, а мы лежим, насмелиться не можем. Потом Светка шепчет: - Я тебе нравлюсь? Люба: - Эй, потише там – спать мешаете. Я отвечать не стал, а в губы её поцеловал. Ну, а потом, мы вместе стали целоваться и обниматься, и прижиматься. Ладонь под её свитер сунул, и грудь нащупал, за которую по роже схлопотал. Светка вздрогнула и говорит: - Рука холодная. Люба со своей кровати: - Что? Света: - Ничего! Хватит целоваться – давайте спать. Но мы в ту ночь не спали – ну, разве что урывками. Проснёмся и снова целоваться, ласкаться, обниматься. Думал, что Светку я люблю, и теперь мы будем с ней встречаться. А куда деваться – такое позволили себе. Но после похода я её всё лето не видал. А вернулись в школу…. Она: - Привет. И я: - Привет. И хоть убей, не хочется тащить её портфель. 7 Есть такой анекдот. Была у мужика хорошая жена, но один раз в году пропадала неведомо куда…. Так это байка про нашу Валентину. Строгий преподаватель и классный (в смысле, коллективный) руководитель, высоких моральных качеств женщина – а как же? членство в партии обязывает – раз в году, весной, после окончания учебного года она преображалась.
santehlit 192 - 04.06.2021 - 07:06	Не успели мы поставить палатки, вернувшись классом через год на берег озера Подборного, приехали два мужика на мотоцикле с люлькой и нашу Валентину увезли. А потом у нас начались проблемы. Из темноты подваливает к костру банда местных аборигенов. Они были пьяные, наглые, да, к тому же, старше нас. Впрочем, они не задирались – так трепались, какие они отчаянные храбрецы и как гоняют здесь челябинских туристов. - Своих не трогаем, - нам заявили. А наши уличные парни говорили – были стычки, но потом они хомутининских воспитали, отловив у военкомата и отметелив всех – и отъезжающих, и провожающих. После этого и присмирели. На следующий день они приехали с утра – все на мотиках, и пригласили девчонок кататься. И знаете, что сделали наши будущие верные жёны – они согласились. Более того, вечером они отделились от нас, развели с местными костёр в сторонке, пели с ними песни под гитару, и, кажется, купались. Наутро катания на мотоциклах возобновились. Мы сидим, буки буками, только что зубами не скрипим. Надька подбегает, разрумянившаяся, волосы от быстрой езды растрёпаны. Зачерпнула воды кружкой из ведра, попила. - Дураки вы, наши мальчишки! И только её видели. К чему это она? Мы и слова не сказали – сидим, молчим. А вон же парень твой, Надюха – Вовка Нуждин. Не вас ли с первого класса дразнили – жених и невеста? А ты: «Дураки вы, наши мальчишки!» Значит, и парень твой дурак? Всё! С нас хватит! Взрыв возмущения поднял на ноги. Упали палатки, крылья сложив. Животы раздули рюкзаки. Тут как раз Валентину привезли. Видок ещё тот – побледнела, осунулась, круги под глазами, и с одеждою не всё в порядке. Будто пахали на ней все эти дни и ночи. Мы на неё не смотрим, не разговариваем даже. Да и ей, видать, не до того. Вещи собрала, но не с нами в дорогу, а в люльку мотоцикла отнесла. Распался на части наш дружный классный коллектив. 8 Измена девчонок расколола класс. Уж как Валентина не старалась, найти что-нибудь примиряющее – всё бесполезно. Не могли мы им простить хомутининского флирта, а они себя и виноватыми не считали. Потом Валентина объект нашла на стройке – бери больше, кидай дальше. Вдохновляет – деньги заработаем и на зимних каникулах махнём в Одессу. Работали мы, а махнули барышни: отказались парни с ними ехать по той же причине. И Вовка Нуждин в техникум после восьмого класса подался - думаю, не без сердечного надрыва. С первого класса он за Надькой портфель носил, а она: «Дураки вы, наши мальчишки». Ушёл после восьмого Паша Сребродольский и ещё многие, так и не простившие девчонок. Однако больше, чем ушло, влилось к нам в девятый класс учеников из соседней восьмилетки. Свою культуру они несли с собой. Почти у каждого из этих парней была девушка – единственная и любимая. Её он оберегал, защищал и возвеличивал. Девчонки, не имеющие такого поклонника, считались дикими – на них разрешена была охота. Приведу пример. Военным делом парни занимались в подвале, а девицы в это время кроили и зашивались наверху. Журнал один. Послали Светку подписать его у военрука и выставить отметки. Она спустилась, а в бункере после звонка остались только я да Шурик Гришин.
santehlit 193 - 07.06.2021 - 07:13	- Опа-на! – обрадовался он. – Какие люди в нашем подземелье. Толян, туши свет, будем наслаждаться. Светку цап-царап и спиной на столик, на котором автоматы разбираем. Я выключателем щёлк и к месту событий. Склонились, как два хирурга над оперируемым. Светка отбивается, но молчит. У неё две руки, у нас четыре – есть чем придержать и чем пошарить. Девочка была из восьмилетней школы – стало быть, пришлая, со своей культурой. Наша бы Светка в рыло заехала или так завизжала, что школа вся содрогнулась – от подвала до чердака. Свет вспыхнул - военрук Пал Дмитрич летит с указкой. Тресь по мне - я увернулся. Сашке тресь по голове - тот рукой загородился. Потом указку вырвал и челюсть выпятил: - Я те щас помашусь. Мы в пятом классе дрались с учителями. А в девятом могли и отлупить. Светка со стола спрыгнула, юбку одёрнула и улизнула. Инцидент был исчерпан. Думаете, обиделась. Да, ничуть. Их с первого класса там, в восьмилетке, приучили – либо с мальчиком дружи, либо терпи и не вякай. Они и не вякали, а во все лопатки искали себе опору и защиту в неспокойной школьной жизни. Такая постановка вопроса мне нравилась. Мы тут за своими девочками на полусогнутых – цветочки им, открыточки, портфельчики до дома. И в ответ получили – дураки наши мальчишки. А суровая проза жизни вон как диктует. Об эту прозу жизни треснулся однажды головой, да так, что чуть шею не свернул. Девушка пришла к нам из восьмилетки, но не Увельской, а сельской. Жила в интернате, приютившем ещё пару десятков желающих получить аттестат среднего образования. Как правило, это были люди если неодарённые, то весьма серьёзные – на уроках не валяли дурака. А Нина была серьёзной и одарённой. У неё были несомненные способности к математике. Я вспомнил – мы встречались с ней на районных олимпиадах. А теперь учиться стали вместе. Дело в том, что Нина - очень красивая девушка. Что расписывать – вспомните актрису Милен Де Монжо. Одно лицо, одна фигура. Разве что, француженка чуть-чуть изящней – Ниночка костью шире. Оно и понятно – росла в деревне, тяжёлый физический труд с раннего детства. Нина была хорошо воспитана и верила в добро. Она мечтала дружить с парнем, которого полюбит. Но обстановка нагнетала и торопила события. Чтобы не стать игрушкой в чьих-то похотливых руках, Нина с тревогой озиралась и всё чаще останавливала взгляд на мне. У меня к тому времени был статус, благодаря которому я не боялся никого и ничего. Наоборот, в классе все мальчишки наперегонки искали моей дружбы. Я мог защитить любую девушку. Или две. Да хоть гарем. Никто им и шутки плоской не посмел бы отпустить. Но мне гарем не нужен, а нужна была одна, единственная и любимая. О статусе потом расскажу – что это такое, и как он появился. Робко и без спешки, шаг за шагом мы шли с Ниной навстречу друг другу весь учебный год. Весна. Школа позади. Здравствуй, озеро Подборное! Не первый раз мы здесь – многое вошло в привычку. Валентина укатила со своими друзьями. Палатки ставить поленились и поселились в фанерных домиках - научились отмычками двери открывать. Приехали хомутининские мотоциклисты и увезли наших девчонок. Не всех, конечно – только тех, кто хотел. Я был дежурный и ушёл в пионерлагерь за водой. Парни в домике в карты дулись, в окошко увидали – Нина идёт. Дверь распахнули: - Зайди – Толька кличет. Ей бы догадаться, что никогда не смогу я её кликать, скорее сам прибегу, а она вошла. Они вчетвером набросились и повалили её на кровать. Нина кричать. Это их девчонки, из восьмилетки деревянной, приучены молчать – а эта нет…
santehlit 194 - 10.06.2021 - 07:24	У меня было полное ведро – тащил, руки меняя. Такую даль пёр, а услышал её голос, бросил ведро и в домик. Вбегаю. Вид, наверное, у меня был ещё тот – парни с кровати прянули, готовы выпрыгнуть в окно. Нина вскочила вся растрепанная, снизу из-под свитера бретелька бюстгальтера висит. В глазах боль. И в меня эта боль вошла и готова была выплеснуться гневом. Вот от чего парни пятились к окну. Нина в двери, на меня наткнулась, и как даст пятерней по моей щеке. Голова дёрнулась, шея хрустнула - боль вошла, и мне не до расправ. Парни видят, экзекуции не будет, под руки меня и на кровать. Шею щупают, гадают – вывих или перелом. Транспорт нашли, отправили в Увелку. Впрочем, обошлось. А Нина тем же днём уехала домой. Вот так мы, не встретившись, расстались. Но пойдем дальше. Ходили мы походами Природа не терпит пустоты: там, где люди не знают правды, они заполняют пробелы домыслами. (Д. Б. Шоу) 1 Сейчас я попытаюсь убедить, что Увелка – это пуп Земли. Пусть не всей, но очень её заметной части – Урала. Вот если выйти за околицу и стать лицом на юг – откроется широкое поле до самого озера Горького. А за ним – аэродром. А потом опять поле до города Троицка. А там граница с Казахстаном – великой степной державой. Теперь сделаем поворот направо, и обратим свой взор туда, куда спешит зимнее солнце, не переделав своих дел, и не торопится летнее – жарит и шпарит. Тремя огромными холмами, как океанскими волнами, вздыблена равнина до самого леса, в котором прячется красавица наша – река Увелька. За ней на возделанных полях, как остовы доисторических животных белеют валуны. Местами малахитово зеленеют скальные проплешины Уральского хребта. Ещё далее река Коелга – слышали о знаменитом коелгинском мраморе? – течёт в скалистых берегах. Сравнить с американской Колорадо язык не поворачивается: у нас своя красота – русская, уральская. На правом её берегу высятся две горы – похожие, как сёстры-близнецы. Издали их профили напоминают женские груди (в совершенстве своём!), и потому зовутся они Титичные горы. Если стать лицом на север – за лощиной, заросшей камышом, в которую превратилось теперь наше Займище, высятся и шумят вековые мачтовые сосны. Это Кичигинский бор – памятник природы, охраняемый законом. Есть ещё Хомутиниский бор. А где-то под Челябинском – Каштакский. Это осколки Великой Уральской тайги, простиравшейся некогда от этих мест до берегов Северного Ледовитого океана. А на восток, от околицы и до Петровки, и всё дальше и дальше потянулись берёзовые колки и озёра, перелески и болота – началась Западносибирская низменность, которую пешком всю обойти жизни не хватит. Пешком – это я к чему? Хочу рассказать вам про скитания (походы, ночлеги в палатке, песнопения у костра и, конечно, удивительные открытия), в которых посчастливилось мне участвовать. 2 Как-то в первые дни летних каникул встречаю географичку. - Толя, приди завтра в школу. Звали её Лидия Леонидовна, и было ей тогда лет сорок. Годы огрузили фигуру, подточили приметы очень красивой женщины с лицом греческой классики. Видели Венеру безрукую? Точная копия. Понятно, что и в неё я был тоже влюблён. Но если с Октябриной ещё какие-то надежды оставались (вдруг дождётся - я женюсь) то в этом случае было лишь одно печальное любование. Тем более, что она была замужем…
santehlit 195 - 13.06.2021 - 07:38	Зачем это я ей понадобился? Может…? А почему бы нет? Я считал себя теперь опытным любовником, почти знатоком женской натуры. Вот Светка же сама легла со мной в кровать – никто и не просил. Может Лидия того же захотеть? Ведь обожание моё для нее, наверное, не секрет. Бывало, подойдет, глянет в атлас или тетрадь на моей парте и по шевелюре гладит. И девчонки заметили - подолгу простаивает она возле меня. Хихикали даже. А я гордился. Назавтра вырядился, во что только мог (галстука не было, а то б нацепил) и отправился в школу. Сердце предчувствиями томилось, в мыслях волнующая круговерть. Что мы будем делать в пустой и гулкой школе – разговаривать, целоваться, а может, любовью заниматься? Где? На парте, на кафедре преподавательской? Ну, там совсем уж неудобно…. Предчувствия, увы, обманули. Нашёл я Лидию в учительской. Там её коллег целый педсовет, и столько же учеников. О чём шумят? Пришла из РайОНО бумага – создать в школе туристическую команду и отправить с заданием в поход. Если справится, то пригласят на районный слёт – соревнования по ориентированию и туристической техники. Дело новое, незнакомое, потому и говорят все разом и большей частью ни о чём. Во-первых, команда…. Кого пригласить? Исходя из задач турслёта – тех, кто умеет ориентироваться. У меня пятёрка по географии. Кандидат? Кандидат. Я футбольную секцию посещаю, значит, бегать хорошо умею. Кандидат? Да нет, уже член команды! Так и записали первым. Впрочем, мне не в новинку – в журнале классном моя фамилия открывает списочный состав. Таким способом, обсудив все кандидатуры, наконец, набрали школьную сборную. Другой вопрос. Кто с нами пойдёт? По требованию Положения два должно быть преподавателя – мужского пола и женского, как и двуполой была команда. Женскую кандидатуру мигом нашли – школьная пионервожатая Ольга Оскаровна. Она, конечно, против. Ей – хватит в барабан стучать и горн слюнявить, пора пользу школе приносить. Она – ничего не умею. Ей – вот и учись. С мужчиной проблема встала. Их и так-то в школе мало, а тут отпуска, каникулы. Один уехал далеко, у другого срочный ремонт в квартире, этот приболел – чихает. Так мужика и не нашли. Наутро собрались с рюкзаками, сидим в пионерской комнате, горн слюнявим, в барабан стучим. Ольга Оскаровна заскочила на минутку, деньги положила на край стола: - Продукты закупайте. И исчезла. Ну а мы и закупили - газировки да пряников с печеньем. Девчонки настояли взять две-три коробки лапши и столько же банок тушонки. Сгущёнку, конечно, прихватили, чаю в пачках. А об остальном и не подумали. Оскаровна вернулась с рюкзаком, руками всплеснула: - Что же вы наделали!? А мы что - мы ничего. Как было велено, так и поступили. И Ольга поняла – пенять-то не на кого. - Допивайте газировку, - говорит. – Не на себе ж её тащить. Попробуй, допей - брали-то ящиками! Растолкали по рюкзакам и выступили. Когда-нибудь таскали на горбу десяток полных бутылок пусть даже пол-литровых? Нет? Вам повезло. А нам нет. Уж как я не прокладывал их одеялом, всё равно торчат, проклятые, впиваются в спину. Идём медленно. Солнце июньское жарит беспощадно. Выпитое о себе напоминает. Если мальчишки отстают по одному, свернув в кустики, и тут же догоняют, то для девочек устраивается привал и культпоход во главе с Ольгой Оскаровной. Поодиночке, видите ли, они боятся.
santehlit 196 - 16.06.2021 - 10:06	Пришли в Песчаное. В положении задание – пройтись заданным маршрутом по сёлам, самого древнего сторожила разыскать, записать рассказ о его дореволюционной жизни, сделать фотографию. Альбом, составленный из рассказов и фотографий, послужит нам пропуском на туристический слёт. Пришли в село Песчаное, отдохнули в тени огромных тополей, подкрепились газировкой с вафлями. Делегация во главе с Оскаровной побывала в Совете, определила старожила - напросилась в гости, записала рассказ, сфотографировала. Ещё и пообедала у гостеприимных хозяев. Вернулись делегаты воодушевлённые. Мы требуем: - Давайте лагерь разобьём, останемся, переночуем, а утром со свежими силами двинемся в поход. В день по контрольному пункту – глядишь, за неделю маршрут осилим. А эти: - Вперёд, лентяи! До Хуторки рукой подать, а дни в июне долгие. Поднялись, пошли без всякой охоты. Подозреваем - делегаты и в Хуторку к чужому столу торопятся. - Меняться, - говорим, - надо. А они: - Да, пожалуйста. Был бы от вас прок. Шли, переругиваясь – заблудились. Вроде бы с дороги не сходили, а она петляет и петляет – и всё нет села, до которого рукой было подать. Наконец, вышли к летнему лагерю животноводов, спрашиваем пастухов: - Где Хуторка? - Там, - машут нам за спину. Что делать? Ну, а мы ж туристы, лучшие школьные специалисты по ориентированию на местности - выбрали направление, засекли по компасу и пошли. Идём бездорожьем, через леса, поля, огибая озёра. Свечерело - мы идём. Темнеть стало – мы в лесу. Наконец, пала тьма такая, хоть глаз коли. Сил больше нет, есть охота. Впереди болото. Привал, братва! Поставили палатку – она у нас для всех одна. Разожгли костёр, сварили в ведре лапшу с тушенкой на воде болотной, наелись, завалились спать вперемешку и обнимку - так теплее. Даже костровых не выставили – дежурных у костра. А где-то недалёко лаяли всю ночь собаки – там, оказалось, Хуторка и была. Утром встали, как Россия после революции – рюкзаки пустые, продукты за день съели, денег нет. Что делать? На Оскаровну глядим – она печальнее других. Это понятно: для нас приключение, ей попадёт – её начальство не поймёт. Полдня прошло в тоске и горьких думах. Потом самые голодные отправились в село. Искать гостеприимных старожилов не стали, пошли к директору совхоза. - Нам суток пять хотя бы продержаться – стыдно сразу возвращаться. Тот руками развёл: - Я всё, братцы, понимаю, но дармоедов не терплю. Вот корнеплоды проклюнулись на поле – будете полоть, буду кормить. Вот так и жили мы в хуторском лесу. Утром завтракали в столовой, до обеда пололи свеклу, потом ложились спать, чтобы после ужина, когда спадёт жара, снова сельскому хозяйству помогать. В столовой брали ведро картошки, пекли в костре и пели под гитару тоскливые песни при луне. О продолжении маршрута никто не помышлял. Районные соревнования нам тоже не светили.
santehlit 197 - 19.06.2021 - 08:41	3 На следующий год преподаватель-мужчина для школьной сборной по туризму был найден. Это рыжий Фрумкин, тренер ДЮСШ и мастер спорта по лыжам. С некоторых пор стал подвязываться физруком в нашей школе и достал своими плоскими досками до самого, что говорится, не могу. Его воля – мы бы и в футбол играли в них, и в баскетбол…. Ольге Оскаровне опять же дали возможность реабилитироваться. Теперь наша команда заметно повзрослела: большинство – бывшие девятиклассники. После шестого класса был лишь Толик Деньгин. Из прошлогоднего состава двое – я и одноклассница Люба. Она по-прежнему мне нравится, но в прошлый поход я к ней не клеился, уважая Рыбака, в этот – опасаясь Смагина (об этом типе я потом расскажу). Ошибки прошлого сезона были учтены, и тактика избрана другая. Мы всей командой на автобусе добрались до Рождественки, поставили палатку в лесочке за окраиной села, неподалёку от совхозной пекарни – каждое утро к костру (чуть не оговорился – к столу) свежеиспеченный, ещё горячий, духмяный хлеб. Гурмантика! Тем же вечером Оскаровну и ещё одного члена команды доставили в лагерь на мотоцикле. Они не только объездили все контрольные пункты нашего маршрута и собрали необходимый материал, но и сдали его (собранный материал) в районную библиотеку. Её сотрудники обещали нам подготовить классный (в смысле – отличный) альбом, который после туристической возни становился их собственностью. Всех это устраивало, и нам оставалось лишь отдыхать на лоне природы, и мы оттягивались на полную катушку – отлично питались, пели песни у костра, спали вперемешку в одной палатке. Оскаровна, как и в прошлый раз, позвала меня в соседи - вдвоём теплее. Мы подстелили одно одеяло, укрылись другим, и нам действительно было тепло. Она – девица крупная, я в её объятиях, как ребёнок, и как-то особо не заморачивался на женские её прелести, а парням наша палаточная близость не давала покоя. - Ну, как там? Что ты? А она? Антоха, ты не ври – имеешь что-нибудь от Ольги, так и скажи. - Да ничего я не имею. Ты же рядом спишь – было б что, услышал. - Верно говорит. Значит слабак – я бы не упустил момента. Однажды встаю утром, Оскаровна смотрит на меня и прыскает от смеха. - Что, - спрашиваю, - не так? Натешившись досыта, рассказала. Встаю я ночью, нет, сажусь и окуляры протираю. Оскаровна: - Ты куда? Я: - Пойдём, поссс…мотрим. И упал на другую сторону, обнял её колени, уткнулся носом и затих. Ольга: - Лежу, смотрю на твоё трико – а оно у меня как раз перед глазами – и боюсь, вдруг сейчас станет мокрым, а будить тебя не хочется. Все развеселились, а я пожал плечами – чего скалитесь, сухой ведь. У этого «поссс…мотрим» своя история. Капитан команды Серёга Бобылев заглянул однажды в палатку и зовёт кого-то из парней: - Пойдём до кустиков, поссс… А потом видит, девчонки тут, и закончил: - …смотрим на зарю. С того момента все - и парни, и девчата - только так и говорили, приглашая товарища (товарку) в отхожее место: - Пойдём поссс…мотрим на зарю. Ольга Оскаровна любила страшные истории на ночь. У неё и случай такой был из жизненной практики. Отдыхала на какой-то туристической базе - в домиках фанерных жили по два человека. Возвращается однажды после купания, а её соседка – в петле. Она в крик и бежать. Заскакивает в соседний домик, а там два кавказца - голые, волосатые и в полной боевой готовности – меж собой любовью занимаются. От этого зрелища у неё ноги подкосились. Да только на крики народ сбежался - сначала этих обезьян, за насильников приняв, изрядно попинали, потом только удавленницу из петли достали.
santehlit 198 - 22.06.2021 - 09:13	Фрумкин плевался на этот рассказ, а Ольга с удовольствием повторяла его каждый вечер - не ладили они между собой, руководители наши. Когда страшные истории иссякали, и не хотелось спать, Серёга Бобылев брал гитару и хрипловатым баском под Высоцкого затягивал: Мы лежим с тобой в маленьком гробике Ты мослами прижалась ко мне… Тут же все включались: Череп твой аккуратно обглоданный Улыбается ласково мне.. Голос Серёги поднимался в вибрирующие высоты: Ты прижа - алась холодною косточкой И лизнула меня в черепок. Разобрать этот гробик по досточкам И на воле попрыгать чуток. Потом опять опускался в могильные глубины и мрачно хрипел: Но у смерти законы суровые: Тяжела гробовая доска. Не поднять эту доску дубовую. Забирается в кости тоска. После такого эпоса страшно оставаться костровым – перед тобой огонь, а за спиною тьма. Вдруг выскочит костлявая рука из мира загробного …. - Серёга, давай про паренька…. И Бобыль не отказывал: Путь до кладбища далёк, шла я вдоль и поперёк, Вдруг из гроба вылезает полусгнивший паренёк. Это была очень весёлая песенка. Вот меня он увидал и по полю поскакал На скамейке у могилы он меня поцеловал. Наши дамы пели её с особенным удовольствием и двусмысленно озирали нас. А в этом деле не беда, что повылазили глаза, Восемь рёбер не хватает, и всего одна нога. Фрумкин жил с нами в палатке, питался из одного ведра, но держался особняком – у костра недолго сиживал, и всегда молча. Пригодился он, когда нас начала прессовать местная шпана. Но перед тем произошёл один развесёлый случай. Встаю однажды на рассвете. Костровой Деньга (Толик Деньгин) приветствует: - Чего не спится? Ольга не даёт? - Не даёт, змея, - отвечаю в тон двусмысленно. - А мы ей титьки сейчас сажей вымажем, - и чернит головешкой свою ладонь.
santehlit 199 - 25.06.2021 - 07:27	Потом подкрался к палатке, сунул руку в окошечко с брезентовой заглушкой и замер с лицом переполненным блаженством. Потом вздрогнул, руку выдернул из чьей-то хватки и бежать. Выскакивает из палатки Фрумкин – лицо в саже – и матерится: - Подонки, сволочи, [*****] поганые! Я у костра один сижу, на Фрумкина смотрю, и никаких эмоций. Он плюнул под ноги, пошёл умываться. Я презирал этого низкорослого кавказца и чувств своих не прятал, и это, как ни странно, спасало меня от его репрессий. Деньга удивил – как можно перепутать женскую грудь с усатой рожей этого макака. Слух о нашем стоянии в лесу под Рождественкой просочился-таки в село, хотя мы старались сохранять инкогнито – в ДК на танцы не ходили, только в пекарню и очень редко в магазин. В первый вечер пришли к нам в гости нормальные ребята. Они были с гитарами - пели сами, пели с нами, охотно слушали. На следующий вечер нагрянули подвыпившие хулиганы и сразу стали задираться. Фрумкин в палатке отдыхал после ужина - вдруг как выскочит, как набросится на них с тюремным жаргоном. Те попятились, а потом и вовсе убрались. Но приходить стали каждый вечер, и каждый раз наш физрук их быстро отшивал. У нас они пытались выяснить, где сидел этот абрек, за что и сколько? Потом предложили в футбол сыграть, сказали – всё село болеть придёт на матч. У нас шестеро парней и столько же девчонок. Ещё Ольга Оскаровна. Фрумкин в тот день в райцентре был. Вот мы и вышли в смешанном составе. В первом тайме закатили им два гола, и уверен, довели бы матч до победного конца, но тут рождественцы усмотрели отсутствие «абрека» и в перерыве подошли с угрозами: - Если выиграете и опозорите нас перед селом – вечером кердык устроим. И мы, усмирив свой пыл, отправили девчонок в нападение, а сами сгрудились у своих ворот, чтобы много не пропустить. Счёт, если интересно, был ничейным. Неделю спустя ставили палатки на берегу озера Подборного, на том самом месте, откуда полмесяца назад удрали классом от своих девчонок. Откуда ни возьмись Виктор Смагин, незванный и негаданный. Кто-то доложил, что Любаша его в одной палатке спит с пацанами – явился проверить. Руки в брюки и стоит, командует. Впрочем, нам и по положению турслёта необходимо иметь отдельные палатки для проживания мальчиков и девочек. Не знаю, где он ночевал, но появлялся каждое утро и сиживал с нами у костра до всеобщего отбоя. Достижений на соревнованиях у нас не было и в этот раз. Кое-как отбегали ориентирование. На туртехнике вообще опозорились - ни палатку на время поставить не можем, ни узлов альпинистских не знаем, ни карабинами пользоваться не умеем. Девчонки вообще в зачёт не попали – так, показательные выступления. Смагин пригнал откуда-то мотоцикл с люлькой, усадил на него всю нашу девичью команду, и прокатил по КП. Жюри смеялось. У прощального костра заключительный конкурс – художественной самодеятельности. Тут я Курячка рождественского признал - уж так старался, бедолага, спеть песню про танкиста, парня русого да безусого, но баянист ему в тональность не попадал. Мы выступили неплохо – Бобыль аккомпанировал на гитаре, а девчонки спели дуэтом переделанную песню «Одиннадцатый маршрут». А мы не знаем, а мы не видим Контрольный Пункт, Контрольный Пункт И нам сейчас всего дороже найти его, конечно, тут…. Короче, из средних школ у нас – предпоследнее место. Однако, по сравнению с прошлым годом – головокружительный скачок вперёд. 4 Восьмой класс, экзамены – для некоторых выпускные. На последнем ловит меня Оскаровна:
santehlit 200 - 28.06.2021 - 06:55	- Через два часа уходим. Заглянул в пионерскую комнату - все уже в сборе, тычут пальцем в карту: - Ищи нас здесь - на Коелге у Титичных гор. В этом году команда подобралась что надо – старожилов двое, я и Толя Деньгин, а остальные сплошь бывшие девятиклассники – спортсмен на спортсмене. С такими можно и нужно побеждать. Сдал экзамен, домой вприпрыжку. За пять минут собрал рюкзак и кинулся вдогонку. Думал, конец маршрута знаю – обгоню. До Южноуральска на автобусе, на другом до Каменки. По селу иду, вижу – школа. Думаю, зайду, спрошу. Зашёл – мальчишки в настольный теннис играют. - Как, - спрашиваю, - до Титичных гор добраться? Не знают. - Туристов видели? - Видали. До обеда туда прошли. - Куда? - В Охотник. - Не знаю такого. - А про Подгорное слышал? Это одно и то же. Отстою, значит. Направился к Подгорному, что с Охотником одно и то же. За околицу вышел – грузовик. Машу рукой: - Возьми, мужик. - Полезай в кузов. До Подгорного-Охотника доехал - здесь и про Титичные горы что-то слышали, и речка Коелга знают, где течёт. Огрузившись информацией, иду дальше бездорожьем – путь сокращаю. На берег реки вышел, ну, думаю, Коелга – другой здесь быть не может. И приметы на лицо – берега скалистые, перекаты по течению. Можно ободриться, да силы на исходе: не упитанный я парень – нет запасов жировых: что в желудок затолкаю, тем и двигаюсь вперёд. Переварил – и ноги отнялись. Плетусь берегом - одеяло в рюкзаке тяжелей самой кровати - и всё молю Бога, что направление выбрал верное, что Титичные эти горы проклятые не за спиной остались. Вечереет. К голоду, усталости, чувство тревоги добавилось – где ночевать? Товарищей найти отчаялся – ночлег высматриваю. Берег холмами изрыт, или сопками орнаментирован – то вверх, то вниз. Один подъём до того затянулся, что раза три присаживался отдохнуть. Думаю, развести костёр да здесь заночевать. Потом – нет, поднимусь, на вершину, залезу на сосну, как Робинзон на необитаемом острове, и буду ждать утра. Добрался-таки до макушки. Смотрю, костерок внизу маячит. Шансов, что это не разбойники какие, а люди добрые, одинаково. Но спускаться легче, чем подниматься. Пошёл. Выхожу на свет костра, смотрю – мои потерянные товарищи чайком пробавляются. Я из темноты: - Попались, черти полосатые! Ну, а их удивлению не было конца. Лагерь разбили в распадке Титичных гор. Живописнейшее место! На склонах сосны, у подножий заросли малины – жаль сезон ягод ещё не наступил. Внизу Коелга шумит на перекатах. Вода чистая, будто ключевая. Мы её сначала кипятили, а потом приловчились пить сырую. Рыбалка хорошая – нашлись и рыбаки. Хлеб быстро подмели, но имелись макароны, крупы – на них и был расчёт, когда выбирался столь отдалённый от цивилизации район. Зачем мы здесь, такую даль от дома? А проголосовали, когда маршрут похода выбирали. Бытует легенда, что в Титичных горах пещера есть со скальными рисунками доисторических людей. Вот мы (наша туристическая команда и школьное руководство) и решили оформить альбом для слёта на тему «Доисторическое прошлое нашего края». Переночевав, как обычно, в одной палатке, наутро после завтрака сели совещаться. План предложен был такой – девчонки лагерь охраняют, кашеварят, поджидают и выдвигаются на помощь в случае непредвиденных обстоятельств. Мальчишки, разбившись на пары, обследуют сначала одну гору, потом другую. Цель – поиски доисторической пещеры.

Интернет-форум Краснодарского края и Краснодараг. Краснодар, Краснодарский край 2022г.

Интернет-форум Краснодарского края и Краснодара
г. Краснодар, Краснодарский край 2022г.