Сбер как иностранный агент в России

Хозяин шоу и его супергерои
Есть такой классический фильм Акиры Куросавы, великого японского режиссёра, "Три негодяя в скрытой крепости". Ничего не могу с собой поделать, но это первая моя собственно киноассоциация с новейшей фильмой "Крепость". Ассоциация, конечно, ложная, потому что никаких негодяев тут нет, только герои. Трое героев. Главный – Алексей Кудрин.
О том, что именно Алексей Кудрин – главный герой фильма, догадаться совсем не трудно, потому что именно он – один-единственный из всех персонажей присутствует на постере картины, позируя с лицом усталым, мужественным и немного печальным от осознания несовершенств мира.
О том, что он, хотя и главный, но не единственный герой фильма, зритель может догадаться в первые же минуты просмотра первой серии, так как там сразу же появляются Анатолий Чубайс и Герман Греф. Первый – как свидетель, участник и, по-видимому, вдохновитель подвигов, совершавшихся главным героем. Второй – как мудрый очевидец и эксперт… Впрочем, досмотрев серию до конца, трудно не заметить надпись "при поддержке Сбера". Так что, будем откровенны, Герман Греф появляется на экране как хозяин шоу. Как тот, кто в данном случае заказывает музыку.
Да, перед нами шоу, хозяин которого – Греф и его Сбер, а главный герой – Алексей Кудрин при поддержке Анатолия Чубайса. Тут просится на язык сравнение с Карабасом-Барабасом и его куклами, но надо отдать Кудрину с Чубайсом должное – славу в кадре они поют исключительно себе.
Для того, чтобы определить отношение благонамеренного человека к этому кино, сказанного было бы довольно. Однако, хотя либералы всегда говорят почти одно и то же, иногда интересно, что и почему они говорят именно здесь и именно сейчас.
Проблема зрителей
Фильм "Крепость" вышел пока не в эфир федеральных каналов, а только на одной из интернет-платформ, что косвенно свидетельствует о двух вещах. Во-первых, о том, на какую аудиторию рассчитывают, а на какую совершенно не рассчитывают создатели этого кино. Во-вторых, о том, как они позиционируют самих себя.
Поскольку вдохновитель, финансовый гений и, в общем, главный в этой истории – Герман Греф, то позиционирование начинается с понятия "современность". Герман Оскарович – человек сверхсовременный и даже стремящийся опередить время. Именно поэтому то ли ему самому, то ли его пиар-консультантам так нравится, когда его сравнивают с Илоном Маском, Стивом Джобсом и другими "визионерами" от бизнеса. Именно поэтому он приглашает на публичные мероприятия индийских гуру, а Сбер покупает самые разнообразные высокотехнологичные стартапы, заботясь не о выгоде, но как раз о новизне и современности.
Естественно, и "Крепость" позиционируется как современное кино для современных людей, а раз так, она должна быть доступна не на замшелом "обычном" телевидении, а только на интернет-платформе. Тем более что, по мысли авторов, более молодые и более "либеральные" зрители этой самой платформы, скорее всего, отнесутся к фильму менее критически, чем старшие по возрасту и опыту зрители обычных телеканалов. Эти последние ведь ко всему прочему ещё и имеют собственные воспоминания о событиях первой серии. О 1989-м, 1991-м, 1998-м… И взгляд создателей фильма на эти события мог бы им оказаться, мягко говоря, чужд.
Единственный зритель
Итак, создатели "Крепости" рассчитывают на интернет-аудиторию, потому что аудитория федеральных телеканалов совершенно точно сочувствовать им не будет. Но чем дальше слушаешь, как они рассказывают о своих действиях в 1989, 1991, 1998 годах, тем сильнее ощущение, что рассказывают они всё это не массовому зрителю-слушателю, а всего одному, причём тому, кого давно и хорошо знают лично. И у кого, надо понимать, в последнее время возникают сомнения в правоте и полезности этих персонажей. Сомнения настолько сильные, что впору остаться без работы – и этот страх заставляет напоминать о себе: вот мы какие, вот как мы могли, вот что мы совершали! А также буквально в голос кричать: это не мы виноваты!
"Не виноваты" – это, конечно, про развал Советского Союза и приватизацию, первую гиперинфляцию и вообще катастрофу 1990-х. Всю первую часть фильма зрителю настойчиво внушают: никакого другого варианта развития события просто не было. Уже в 1989 году было ясно, говорит Чубайс, что "этот дом разваливается". Его нельзя починить, можно только выскочить вовремя из-под обломков (унося с собой всё самое ценное – впрочем, этого он вслух не говорит).
На дворе новые времена, сказать вслух что-нибудь вроде приснопамятного "святые 90-е" даже Чубайс не может, но признать, что развал не был предопределён, в нём виноваты конкретные люди, они известны по именам, они имели все возможности для того, чтобы принимать другие решения, то, что они сделали, – в конечном итоге набор ошибок и преступлений… Этого он, конечно, не может. И никто из собранных в фильме свидетелей и участников не может. Нет, они должны сказать зрителю, что, во-первых, другого пути не было, а во-вторых, что они вели страну единственно правильный путём. То, как плохо совмещаются эти две позиции (если другого пути и вправду не было, то в чём ваша заслуга, а если был, то почему же вы считаете этот путь лучшим?), авторам и героям фильма невдомёк… Точнее, они никак не могут в этом признаться даже себе.
Если себе в таком признаться, надо вслух назвать себя преступниками. А какие же они преступники? Они супергерои, спасители России и её экономики, про это и кино снимают.
Та же самая история с 1998 годом. Во-первых, другого выхода не было, во-вторых, мы всё сделали лучшим образом, в-третьих, это Кудрин всех спас.
Говорить всё это можно, конечно, только считая, что за давностью лет всё равно почти никто ничего не помнит.
По фильму получается, что в 1998 году именно Кудрин сумел договориться с МВФ о кредите в 24 миллиарда долларов, который, как выясняется, спас российскую экономику и дал ей шанс на развитие. То, что, по мнению серьёзных аналитиков, эти 24 миллиарда были использованы в основном для того, чтобы иностранные инвесторы с минимумом потерь покинули "пирамиду ГКО" (а русские пусть выбираются как хотят, не до них), в фильме, понятно, деликатно замалчивается. Тоже странно, конечно: можно было бы, например, сказать, что так было надо и важно именно доверие иностранцев, почему бы нет. Но интереснее другое.
Интересно, что взять на себя ответственность за само формирование "пирамиды ГКО" и вообще за кризис – это, конечно, для героев фильма невозможно. Да и в самом деле – не они возглавляли правительство. А вот сообщить, что они всех спасли – это с дорогой душой.
Я вот давно живу на свете и давно считаюсь журналистом. В 1998-1999 годах и позже мне довелось общаться лично практически со всеми, кто в момент дефолта считался "людьми, принимающими решения": с бывшим премьером Виктором Черномырдиным, с Сергеем Кириенко, даже с президентом Борисом Ельциным. И, разумеется, со многими депутатами тогдашней Государственной думы. У каждого был свой взгляд на дефолт, возможно, однобокий. Но я ни от кого из них не слышал в связи с теми событиями имени Алексея Кудрина. Не то чтобы они отрицали его роль или принижали её, просто не называли этого имени. О том, что Кудрин – важная спица в государственной колеснице, стало широко известно много позже – в новом веке при новом президенте. Звезда Кудрина действительно высоко поднималась над горизонтом – один титул "лучшего министра финансов Восточной и Центральной Европы" чего стоил. Но это было уже в 2003 году. В 1998 году он в самом деле был на вторых ролях, и именно это обстоятельство дало ему возможность для продолжения карьеры.
Продолжение карьеры – вот какова цель "Крепости", фильма о том, что либералы всегда всё делали правильно. Этот фильм – заявление в адрес президента России о том, что Кудрин, Чубайс, Греф и их команды готовы руководить российской экономикой теми же способами и с тем же успехом, что во время прошлых кризисов. Остаётся надеяться, что президент тоже помнит, как и почему всё происходило и кто за что отвечал.