Политический юмор-2

В ярко-красном камзоле, заплетающейся морской походкой, по набережной Одессы, прогуливался адмирал Шехтман.
На рейде готовилась к выходу в море его эскадра. Небольшому отряду, всего из трёх вымпелов, предстояло опасное и героическое приключение.

Жвотно-блакитные прапоры развивались на стеньгах линейных кораблей «Степан Бандера», «Сiмон Петлюра» и фрегата «Гетьман Мазепа». Благодаря самоотверженному труду под руководством инженерного гения Семёна Семенченко, три рыболовных траулера были за две недели переоборудованы в военные корабли, способные одним своим именем загнать москальский флот глубоко в свои бухты.
Команды на шлюпах свозили на борт паруса, вёсла и абордажные пики.

На набережной, Бабченко и Сенцов прогревали «Абрамс» и Новодворскую. Получалось не очень, но вреда от этого не предвиделось – в морской поход их всё равно не брали.
Над мачтами кораблей кружили чайки, вокруг носилась стая дельфинов и плавал брасом, удерживая в руке древко большого флага Новороссии, Никита Джигурда. В принципе москальского шпигуна можно было достать багром, но по личному приказу Шехтмана, его не трогали. По хитрому плану нового адмирала, тот был нужен для дезинформации москалей.

Весь твитер уже по секрету знал, что готовиться прорыв через Керченский пролив. Были заказаны арестантские робы на весь личный состав эскадры, чтобы при сдаче погранцам, быть уже одетыми по форме. Согласно легенде, прорываться планировали безлунной ночью под парусами или на вёслах, чтобы не выдать себя шумом двигателей.
И только немногие знали, реальную цель похода.

Великая морская держава Украина должна была громко заявить о себе. И для этого, было решено, отправить флот к берегам Венесуэлы, чтобы помочь США установить там власть истинно демократического Хуана Гуайдо. Чтобы обеспечить наибольший эффект неожиданности, о цели похода не знали ни в посольстве США, ни в администрации президента Украины, и даже капитаны кораблей.

До отплытия оставались считанные часы.Вот уже прибыла специально обученная маршалом Семенченко рота морской пехоты. Сам маршал, в поход не выступал, аргументируя это тем, что наличие при эскадре столь одарённого сухопутного стратега, может вызвать даже у тугомуных мокшей, некоторые подозрения.
Адмирал достал из портсигара самокрутку с цикорием и закурил. У него был с собой хороший план, но он берёг его до выхода в море.


Крымская ночь была темна, на веранде, под маскировочной сеткой, за столом сидели двое. Тусклый свет настольной лампы выхватывал из тьмы погоны полковника ФСБ и густую гриву волос его крупного сложения собеседника. Полковник задавал вопросы спокойным ровным голосом, отвечал ему волосатый гигант грубым хриплым мужским голосом.
- И как там поход Шехтмана?
- А никак! На Керчь они не идут.
- Это почему?
- А я через Семенченко убедил, что надо идти в Венесуэлу!
- И как?
- А никак! Они с одинаковым успехом могут доплыть что в Керчь, что в Гибраалтар, что в Антарктиду.
- Это почему же?
- Половину горючки прапора сразу слили, вторую половину я с Шехтманом лично пропил!
- А вёсла с парусами?
- А толку от них? Компаса они повыбрасывали как москальское изобретение, карты на русском и учебники по географии тоже. Астрономию в школе никто не учил. Карт на мове им из Канады прислали, а мову они по каким-то своим разным учебникам учили. Так что пущай плывут… ихтиандры…
- Корабли вообще-то ходят…
- То что в поход выступило, если ходить сможет, то разве что под себя.

В красном камзоле с синими отворотами и обшлагами, в треуголке, заплетающейся морской походкой, в раздумьях бродил по капитанскому мостику линкора «Стапан Бандера», адмирал Павел Шехтман.
Вот уже третьи сутки они не могли покинуть гавань гостеприимной Одессы. Изощрённый ум великого флотоводца, перебирал вновь и вновь все компоненты уравнения, пытаясь выявить причину неудач.

Начинали вроде бы нормально. Сперва три раза спели гiмнУкраiны, потом пять минут скандировали «ПТН ПНХ». Дальше провели предварительную люстрацию, выкинув за борт каждого корабля всех евреев: бомцманов, лоцманов, штурманов. Но клятые москальскиеприхвостни, видимо уже успели нагадить.

Бензина не было. Впрочем, до Венесуэлы планировали идти под парусами и на вёслах. Паруса ставили целый день. Ткань при помощи степлеров и синей изоленты закрепили на всех реях и мачтах. Но получилось как-то не очень похоже на то, как выглядят паруса на картинках. Впрочем, корабли начали слушаться ветра – их сносило то к морю, то к берегу, но на ограниченное расстояние.

Под конец вторых суток похода, собрали совещание командиров кораблей. Решили, что если за ночь ничего не измениться, то идти на вёслах, а под конец дня люстрировать случайным образом каждого десятого, для поднятия боевого духа.

На утро третьего дня, изменений по эскадре не было. Однако наблюдались новости на берегу. Экипаж «Абрамса» принимал пополнение. Прибыл механик-водитель Сталингулаг. Сенцов и Бабченко, радостно прогрели его сразу после Новодворской. После чего он смог написать в твиттер первые впечатления про то, что такое механик-водитель танка. Лёня Гозман занял место наводчика и теперь попеременно наводил пушку танка то на один, то на другой корабль, но беспокойства это почему-то не вызывало. Третьим новоприбывшим был Илья Яшин. Как таковой, он штатным расписанием не предполагался, но практически в каждом коллективе по факту такой человек имеется и посему, его нахождение в экипаже не вызывало удивления. Даже наоборот, вносило завершающую ясность.

Однако после обеда, вёсла решили таки поставить, потому что корабли не двигались, а делать что-то было надо. Тем более, что почти сразу обозначилось какое-то оживление. Бриг «Гетьман Мазепа» начал вращаться вокруг своей оси, линкор «Сiмон Петлюра» остался на месте, но стал напоминать теперь пъяную сороконожку. Флагман же, «Степан Бандера» начал описывать циркуляции, вместо того, чтобы плыть прямо. Немного подумав, Шехтман приказал, перенести все вёсла вместо правого борта налевый, но концептуально от этого ничего не поменялось.

Шехтман всё отчётливее понимал, что нужен новый план… И ему тут сразу вспомнился партсигар, приятно отягящающий правый карман камзола. А там был план от маршала Семёна Семенченко, а значит и множество прорывных идей! Адмирал радостно выдохнул, со знанием дела извлёк партсигар из кармана и с предвкушение закурил.

Цвет моря стал меняться на бирюзовый, небо не могло определиться – то ли оно розовое, то ли зелёное. На городской пляж прибежали и начали резвиться радужные пони. И тут к адмиралу пришло откровени!
- Грешные мы! Как можно выступать в поход, не выпiв за Степана Бандеру! Хлопцi, доставайтi хорiлку! И помянем же друга всея украiнскаго народа Джона Байдена, да ниспошлёт он с небес на москалiв огненный дождь из «джавелинов»!

Призыв адмирала вызвал волну энтузиазма среди экипажей. Зазвенели стаканы, начали заряжаться пушки для торжественного салюта.
Впрочем, через час, стало ясно, что общая задержка с выходом оказалась роковой. По небу пронеслись в сторону Европы ракеты «Калибр», а вперёд смотрящий матрос линкора «Сiмон Петлюра» доложил о приближающемся со стороны моря кракене. Ударили тревогу. Матросы яростнее налегли на вёсла, заговорили пушки.

Первого кракена отогнали, но радости это не принесло. Зёлёные Пе-2, вперемешку с «кукурузниками» отбомбились по пляжу, превратив в фарш почти всех радужных пони. Вдобавок, в гавани вдруг решили выяснить между собой отношений Тор и Посейдон. Они метали друг в друга молнии, вода вздымалась выше мачт, но по кораблям ещё ничего не попало.

Экипаж «Гетьмана Мазепы», носился по палубе, гоняя чертей. Канониры втянули пушки внутрь, надеясь добавить к абордажным саблям и баграм, артиллерию. Им на какое-то время удалось очистить от них половину палубы. Правда вместе с чертями в море снесли и грот-мачту.

Тут с мачты, нечеловечьим фальцетом, матрос сообщил о спруте и кальмаре, которые подбираются, дабы опутать щупальцами и утащить на дно линкор «Сiмон Петлюра». По приказу адмирала, пушки «Степана Бандеры» открыли заградительный огонь. На борту «Сiмона Петлюры», видимо тоже разглядели опасность и начали стрелять, попадая правда иногда в «Степана Бандеру» и «Гетьмана Мазепу».

Адмирал Шехтман бросил взгляд на палубу. Там царила боевая суета. С одного борта, матросы изо всех сил налегали на вёсла, у другого борта суетилась орудийная обслуга. Порох и ядра из крюйт-камеры подносили прямо в вёдрах и засыпали прямо в ствол. Одну пушку уже разорвало, другая сорвалась с креплений и проделав дыру в фальшборте с противоположной стороны, упала охлаждаться в море.

Ситуация вроде была тяжёлая, но Шехтман испытывал гордость за своих людей. Все их действия были полны отваги и энтузиазма. Одно его беспокоило – насколько хватит боеприпасов. Адмирал закурил и отправился в трюм.

В трюме было темновато и он решил подстветить себе зажигалкой. Матросы с вёдрами носились от крюйт-камеры к пушкам и обратно, как трудолюбивые муравьи. Пороха не жалели, вёдра насыпали с горкой и часть его падала на палубу на бегу, если ведро роняли и порох рассыпался, чтобы не терять темп, бежали сразу набирать другое.
Удостоверившись, что взапасов крюйт-камеры хватит ещё надолго, Шехтман пошёл обратно. Выйдя из полутьмы трюма, на дневной свет, он решительно бросил за спину ненужную уже зажигалку.

Видимо тут удача его закончилась, Шехтман не видел, Тор ли это или же Посейдон, молнией поразили флагманский линкор. Ощущения от полёта были потрясающие. На месте «Степана Бандеры» расцветал чёрно-красный цветок. В верхней части траектории, он увидел как уходит к дну, охваченный щупалцами спрута, объятый пламенем, но продолжающий отстреливаться, «Сiмон Петлюра». «Гетьман Мазепа» погибал в огне. Матросы прыгали за борт. В не сумев отстоять свой корабль в неравном бою, они решили сжечь его к чертям вместе с этими же чертями.

В красном камзоле с синими отворотами и обшлагами, в треуголке, заплетающейся морской походкой, на берег выходил мокрый до нитки адмирал Шехтман. Его эскадра гибла. Не спустив флагов, не покинул гавани, не выбрав якорей…
Илья Яшин смотрел на адмирала с нескрываемым восхищением и сильнейшей завистью.