Мне всё одно, когда я дурь гуляю полем –
Такое, типа конопли,
Галактик тридцать от Земли,
Там разве только крокодилы не летают..

Он любил эту жизнь бесконечно, и
В благодатную почву Земли
Сеял мудрое, доброе, вечное.
Вырастали... кусты конопли.

Тонкий-тонкий росток обвивает меня
Я купалась в огне, забывая себя
Завяжи мне глаза и дотронься где ток
Я как будто одна, я как будто цветок.
Ма-ма-ма-марихуана - это не крапива, не бери ее
Ма-ма-ма-марихуана, ты ее не трогай, лучше без нее...

Мари полюбила Хуана, полюбила и всё.

И теперь Хуан
Не от бренди пьян -
Болью ноет в сердце рана.
Только на порог,
И на бугорок,
Где растет марихуана.
Нет печальнее романа
Ни в одной из стран,
Превратился в наркомана
Доблестный Хуан...

В огне твоих расширеных зрачков
Исчезнут города и океаны,
Из темноты глядят на нас
Глаза Марии и глаза Хуаны.

Придуманные люди за окном
Диктуют нам последние страницы,
Все ночи напролет глаза
Марии и Хуаны будут сниться

Всё это похоже на какую-то разводку
Наркотики нельзя, но можно водку

Неужто, я?
И Вас любил?
Не может быть?
Видать, забыл.
Не вспомню без наводки.
А сколько было водки?

Мне самому пока не ясно,
Я пьян, или она прекрасна

Когда-нибудь… возможно… может быть…
Скорей всего… не факт, что… вероятно…
Сомнения… Как можно с ними жить,
Не зная убеждённости в обратном…

Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму —
Куда несет нас рок событий.

Рыбак, рыбак, суров твой рок;
Ты ждал зари нетерпеливо,
И только забелел восток,
Вскочил ты с ложа торопливо.
Темны, туманны небеса,
Как ситом сеет дождь ненастный,
Качает ветер вкруг леса —
Ложись опять, рыбак несчастный.

Мой Бог суров, сложна судьба, и мой острог – моя изба.
Но даже в мой дремучий лес кривой тропой пришел прогресс
Пускай круто меня заносит, душа чуда сейчас просит.
Что в Иркутске, что в Норильске какой русский не пьет виски..

Мы не пьем вина на краю деревни.
Мы не ладим себя в женихи царевне.
Мы в густые щи не макаем лапоть.
Нам смеяться стыдно и скушно плакать.

Вида серого, мятого и неброского,
Проходя вагоны походкой шаткою,
Попрошайка шпарит на память Бродского,
Утирая губы дырявой шапкою.

Ходит, ходит
Попрошайка.
Просит, просит:
Дай-ка,
Дай-ка,
Дай кусочек пирожка,
Дай глоточек молока,
Полкотлетки,
Полсосиски,
Полконфетки,
Полредиски,
Полрезинки,
Пол-линейки,
Полкартинки,
Полкопейки.…

Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец..

Я поставил мечту свою на тормоза,
Встречи ждал и до мести дожил.
Не швырнул ему, правда, махорку в глаза,
Но потом закурил.
Никогда с удовольствием я не встречал
Откровенных таких подлецов.
Но теперь я доволен: ах, как он лежал,
Не дыша, среди дров!

Постой, паровоз, не стучите, колеса,
Кондуктор, нажми на тормоза...
Я к маменьке родной с последним приветом
Спешу показаться на глаза….

А в тихом домике зажжется свет,
И голос тоненький сорвется вслед:
"Куда ж ты, маленький? Мир полон бед!"
Ах, мама, маменька, я уж не маленький!
Ах, мама, маменька, мне много лет!

Я приехал из деревни
в этот крупный городок
Очень трудно разобраться
где тут запад где восток
Небоскребы небоскребы,
А я маленький такой
То мне страшно то мне грустно
То теряю свой покой,

Нам рано на покой,
И память не замрет.
Оркестр полковой –
Вновь за сердце берет…

Помним грохот огня,
помним дальние страны
Каждый год, каждый день,
опаленный войной
Не стареют душой,
не стареют душой ветераны
Ветераны второй мировой…

Сидят в обнимку ветераны,
Немного выпили, не пьяны.
А за спиной - чужие страны,
А в сердце - раны, а в сердце - раны...

Нас все меньше и меньше,
Мы уходим далече.
Это мы погасили
Бухенвальдские печи..

Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте:
Гудит со всех сторон –
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон,
Колокольный звон.
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла…

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Вот солнце взошло над грешною землей,
И вновь берега обласканы приливом.
Пахнет сосновою смолой, и скошенной травой,
Клин журавлей над головой, и значит, мы живы,

Тени косыми углами
Побежали на острова,
Пахнет плохими духами
Скошенная трава.

Жар был с утра неистов,
День, отдуваясь, лег.
Компания лицеистов,
Две дамы и котелок.

В саду, где стужей веет от земли,
Два привиденья только что прошли.
Глаза мертвы, давно уста увяли,
Расслышать шепот можно их едва ли.

Двум призракам напомнил старый сад
О том , что было много лет назад...

мы не мыши, мы не птахи,
мы ночные ахи-страхи,
мы летаем-кружимся,
нагоняем ужасы…

В тени дерев, при звуке струн, в сиянье
Вечерних гаснущих лучей,
Как первое любви очарованье,
Как прелесть первых юных дней —
Явилася она передо мною
В одежде белой, как туман;
Воздушною лазурной пеленою
Был окружен воздушный стан…