| 0
- 24.06.2012 - 15:50
|
Помнится здесь темка была про замдекана журфака, клоуна, пытавшегося напялить на себя лавры Суслова. Даже в какой-то митинг со сбором подписей все вылезло. Так и чем все закончилось, кто-нибудь знает? Оно конечно понятно, что цирк, а чего собственно ожидать от факультета, на котором отжигали в свое время Рунов, Канашкин и Ужасный Бородатый, про которых писали пародии их же собственные студенты еще во время их пребывания в должностях. Но все же интересно, тем более, что гражданин в своих высказываниях раскрылся по полной.     | |
| 1
- 24.06.2012 - 15:52
|
вот нашел одно http://www.proza.ru/2008/07/01/310 видать традиции живут!!! | |
| 2
- 24.06.2012 - 16:05
|
Разметав полы черного, как мрак, плаща, пережившего все на свете стили и фасоны, Дефектович мчался сломя голову по главной улице поселка камвольщиков, охотно отмахнувшегося от своего недавнего прошлого. Проносясь мимо памятника Ильичу, четыре десятка лет охранявшего Дворец культуры камвольно-суконного комбината, Остап Зиновьевич кивком почтительно поприветствовал Учителя, верхняя одежда которого так же, как и у него, была распахнута. Вождь мирового пролетариата стоял с каменным лицом, обращенным в никуда. В облике Дефектовича, в его стремительной походке и даже в образе сумбурных мыслей было что-то от Ленина, если не от самого дьявола. Рубленой походкой, смахивающей на прыжки, гроза факультета приближался к своей вотчине. Ступив на территорию, напоминающую старинный санаторий, Остап Зиновьевич остолбенел. Всюду: на декоративных низкорослых деревцах, на вечно зеленых кустарниках, на гипсовых скульптурках и в беседке пестрела одежда. Вокруг валялась обувь. Не успел Дефектович раскрыть рот для возмущения, как из-за угла выплыла обвешанная тряпками дворничиха Фекла. За ней плелась ее верная помощница и единственная в здешнем суматошном мире подружка Дора с газовым шарфом в зубах. - Вы, что, магазин обчистили?! – ужаснулся декан. – Чего молчите?! Дар речи потеряли?!- почему-то уставился он на Дору .— Что это?! – Остап Зиновьевич тыкал в собачью морду женскими колготками. Сука брезгливо отворачивалась и чихала. «Значит, не новые», - сделал вывод Дефектович. - Да, никого мы не обчистили, - подмигнула дворничиха четвероногой напарнице. - Мы до кучи собираем добро это. - Неужто помощь гуманитарная?! – несказанно обрадовался декан. – И кто же это сподобился?! - Та, студентики наши, кто ж еще, - не поняла Фекла. – Шалапутные якись-то! На ходу раздеваются, на бегу одеваются. Рыгочут, як скаженни. - А вы куда смотрите?! – гаркнул Дефектович, едва не сорвав голос. - Так, на лету ж! – оправдывалась старуха. - Одно стаскивают, другое натягивают. - Дав, что другое?! – побагровел Дефектович. - Та. Физкультурное! Мы тут с Доркой заместо секундомера. – Фекла продемонстрировала совместные навыки: вытащив из кармана рабочего халата старенький будильник с неисправным звонком, она вместе со стрелкой отсчитала минуту и выразительно кивнула. Дора на менее выразительно гавкнула и сорвавшись с места, помчалась со двора. - Вот так и студентики наши, - дворничиха кивнула в сторону суки. – На переодевание- минута, до трамвайной остановки – минута. До спортзала шесть остановок. И на все про все у ребяток пятнадцать минут. – Глаза у сердобольной Феклы повлажнели. - А обратно? – не скрывал разыгравшегося любопытства вперемешку с крайним изумлением декан. - тем же Макаром: я засекаю время, дорка одежду подает. Та вы сейчас сами все увидите. – Она указала глазами на будильник. Не успел Дефектович спрятаться за густое туевое дерево, как во двор влетел взмыленный курс, и со всех ног бросился на ходу переодеваться. - Минута! – кричала Фекла. Дора, мотаясь из одной стороны в другую, разрывалась на части. Студенты впопыхах хватали все, что попадется под руку и со всех ног мчались на следующую «пару», которую должен был читать сам Дефектович. Влетев в аудиторию, Остап Зиновьевич оторопел: курс сидел, кто в чем. Декан принципиально не стал пялить глаза вместе с очками на этот плачевный маскарад. Ему было вполне достаточно и того, что успел узреть он мельком: студента Пестикова с бантом на пышной шевелюре, и лучшую студентку курса Жилину - Костылину с мужским галстуком на тонкой, словно точеной, шее. Но это еще куда ни шло. Добила взведенного уличным представлением декана последняя деталь костюмированного действа, когда в дверях учебной аудитории появился смущенный студент Ботиков на высоченных дамских каблуках м в пестрых шортах. В глаза бросались свисающие до самого пупа бусы из миниатюрных черепов. «Придется вой спортзал построить, - сходу сделал вывод Дефектович. – Пусть преподаватели-физкультурники бегают сюда за пятнадцать минут. И ни на секунду больше. Лично засекать буду. А Фекле надо бы доплатить за участие в учебном процессе. Дорку за буфетом закрепить: пусть нажрется от пуза». | |
| 3
- 24.06.2012 - 16:11
| Вы с кем разговариваете? | |
| 4
- 25.06.2012 - 10:03
|
Ступив на территорию, журфаковцы невольно впадают в детство, ибо в этом некогда меленьком детском государстве все еще витает дух малолетства и, если хотите, каприза: взрослого. Разные сказки сказывают здесь оплачиваемые сказочники: и добрые, и не очень. И сказки-страшилки, пугающие доверчивых слушателей непотребными для патриотического духа газетками. Тон задает главный страшильщик в лице декана, запретившего раз и навсегда произносить вслух крамольные издания, величающие себя независимыми, с претензией на газеты демократического и около демократического толка. Не говоря уже о том, чтобы публиковаться на их страницах. Ветеранша университетского труда Упекова часами рассказывает о своем босоногом детстве, успевая между воспоминаниями вздремнуть. Старожил партийной журналистики Сухопродуктов без устали поносит все, что на его подуставший язык попадается, особенно нынешняя непокорная молодежь, обутая в заморские «Адидасы». Увядшая рабыня философии вперемешку с канонами древней культуры Востока Занудова, по всей видимости, переевшая в раннем детстве свинины с говядиной, страстно призывает будущих бумагомарателей покончить с мясным рационом - самым греховным пристрастием на свете. Эта ученая дама в галошах, вязаной шапочке, ярко-желтом шарфе, сморщенная, как высохшая брюква, и худющая, будто вяленая вобла, из-за хронического переедания не заметила, как прозевала собственное малолетство. Литератор Степкин, озираясь по сторонам, с упоением глаголит о счастливых пятидесятых. Почетный член общества «Знание» Нудило с затаенным дыханием читает лекции по основам ораторского искусства губернатора Очумелко, а руководитель спецкурса Свиневич наизусть шпарит лекции собственного производства по истории детства и отрочества своего шефа. Автора оригинальной, в некоторой степени дерзкой идеи называют тайным биографом Остапа Зиновьевича, как две капли воды похожего на его троюродную бабку. Материал Аркадий Маркович собирал только ему доступным способом, а также методом дедукции, так как никто из старинных приятелей и знакомых Дефектовича, в том числе коллег университетской тусовке, ничегошеньки не знает о его непотребном возрасте. Одни даже представить не могли его маленьким, как ни силились. Другие сомневались, что такой умнейший, редкой эрудиции человек мог быть глупым и несмышленым. Потом, правда, поправлялись: конечно же, он был когда-то мальчиком, но детства, как такового, у него не было. Не могло быть. У вундеркиндов его просто не бывает. Им судьбой и Господом уготовано нечто большее, значимое, нежели слюнявое, бестолковое детство. А то, что Дефектович сызмальства был вундеркиндом, в этом мало кто сомневался. С телом ребенка, с головой взрослого. На лекциях по специализации сказываются сказки про свободную провинциальную прессу, про истинных и мнимых героев газетных публикаций и телепередач. Про то, как весело и вольготно живется нынче местным средствам массовой информации, как на лету ловят печатное слово слуги народа и их клерки, и еще многое-многое другое, уводящее неискушенных в журналистской кухне учеников от бурной действительности настоящего в мертвую пустыню прошлого. Историк Дуроплетин вполголоса говорит о детской болезни левизны в местном патриотизме, а телебрехун Врунов талдычит о счастливом детстве (и не только) во Франции, Бельгии, Германии, Дании, Швеции и еще дюжины благополучных стран, где он давно уже свой – за государственный счет, умалчивая о прискорбном факте, когда ребятишки сотрудников его мурой телерадиокомпании вовсю бедствуют из-за смехотворной зарплаты своих пап и мам. Критик Хабалкин по части сказок и присказок переплюнул всех сказочников вместе взятых. Его истории-ужастики доводят наивных юношей и девушек до трясучки. Наслушавшись умопомрачительных россказней словоохотливого сказочника, студенты долго потом ходят под гнетуще-удручающим впечатлением, полным безысходности. Сказки выживающих из ума сказочников студенты слушают одним ухом, а то и в пол - уха. Их куда больше интересует журналистика будущего, в котором им предстоит завоевывать ее высоты. Единственная из пришлых на факультете, кто тужился было рассказывать не в меру ушлым студентикам сказку-быль, так это «позолоченное перо» провинциальной писанины Василиса Седовская из вражеского лагеря, чудом затесавшаяся в плотные ряды красных летописцев, на дух переносивших Закона о печати с его дутой свободой слова. Недолго правофланговая так называемой демократической прессы, брошенной на произвол судьбы и на растерзание политиканов рвалась в профессиональный бой. Задыхаясь в тисках сторонников левопатриотического толка, капризная дамочка, возмущенная атмосферой затхлости и вызывающим поведением юных слушателей, с великой радостью помахала всем ручкой, пожелав на прощанье непонятно, какого пера. | |
| 5
- 25.06.2012 - 12:31
| 0-dimahorhe > А что, должны были уволить? | |
| 6
- 25.06.2012 - 12:43
| так я об этом и спрашиваю, подписи собирали, журналистская общественность негодовала, в т.ч. и здесь, чем все закончилось? | |
Интернет-форум Краснодарского края и Краснодара |
