Мы живем по законам джунглей

Илья вошел в свой черед, протянул огромной и бесформенной, крашенной в жгучий черный Наталии Георгиевне карточку от Гули из «Розы миров», а потом и пятьдесят тысяч. Она сжевала и полтинник, и Илюшины сомнения.
– Это ты, который сидел? Точно полностью отбыл? Не УДО? Справку покажи. Так. Алина, копию. Паспорт теперь. – Она послюнила толстые пальцы и пролистала его бордовый гражданский паспорт быстро, как машина для счета денег. – Алина, копию. Теперь анкету заполняем.
– Точно дадут? – спросил Илья. – Там всякое говорили… Где я отбывал.
– Если как лох будешь с улицы заходить, не дадут, найдут, до чего докопаться, – просипела она. – А у нас с госорганами полное взаимопонимание и любовь. Думаешь, это наш ценник такой беспардонный? Да нам от этого полтинника хорошо, если десяточка прилипнет. Так. Тут не пиши. Эту графу оставь свободной, мы посоветуемся сначала. Да. Так, так, так. А для надежности знаешь как давай поступим? На одну буковку у нас будет опечатка в твоей фамилии если, ничего? Не Горюнов, а Горенов. Тогда они при выезде тебя и в базе ФСБ не найдут. А когда пойдешь паспорт в миграционку получать, ты эту ошибочку просто не замечай, понял?
– А так можно? – забеспокоился Илья.
– Ну если всем можно, то тебе-то почему нельзя? Ты же не простой какой-нибудь вахлак, который в Египет на рыб смотреть намылился, а вип-клиент! Паспорт старого образца, я правильно понимаю? Биометрический неделю будут делать, и для него отпечатки нужно сдавать

Триумфальная арка, от которой только отъехали, разрезала поток надвое, как речной остров.
Илья глянул на телефонные часы: через две минуты надо быть там, во дворе тридцать пятого дома!
– Чего стоим? – он по поручням подобрался к водителю.
– Перекрыли, – бессильно-безучастно, как о дожде, сказал тот.
– Это что? Кто перекрыл?
– Сейчас поедет, – объяснили ему.
– Кто поедет? Куда? – Илья задергался.
– Ну кто? Это же Кутузовский проспект. Царь, кто-кто, [filolog]ептыть[/filolog], – сказал интеллигентного вида седовласый старичок в тонкой оправе.
– Откройте дверь, я тут сойду, – попросил Илья.
– Не рекомендую, – предупредил старичок. – Там гэбэшники вокруг, они этого очень бдят.
– Я и не открою, – сказал водитель. – Меня потом натянут.
– Я опаздываю!
– Это форс-мажор, – возразил водитель. – Вас поймут.
– В Бельгии премьер на работу на велосипеде ездит, – сообщила женщина сзади.
– Зато он гомосек, – включился бородатый мужик, рыжий с проседью.
– У них гомосеки в правительстве, а у нас [filolog]пидарасы[/filolog], – веско произнес старичок в очочках. – Кто лучше?
– А в Швеции детей в школах гомосятине учат, прямо в учебниках, – не сдавался бородатый. – Это нормально? Терпимость!
Двенадцать наступило и прошло. Ничего, ничего, ничего. Чуть-чуть опоздает, всякое может случиться. Может, и Игорь сам с его передачей встал в эту же пробку. По крайней мере, он о себе знать никак не давал.
Илья прошелся до конца салона: посмотреть из заднего окна, не приближается ли кортеж. В хвост троллейбусу уткнулась «скорая помощь»: немо вращала выпученными мигалками. Водитель курил с закрытыми глазами. Врач читал телефон.
И во всех окружных машинах люди сидели в телефонах. У всех времени было бесконечно, им полчаса жизни справедливой податью казались.
Вернулся в голову, к водителю.
– Долго еще?
– Не думаю, – отозвался тот. – Минут десять-пятнадцать еще.
– Открывайте, – потребовал Илья.
– Вон, гляди, – старичок показал ему человека в черной куртке и шерстяной шапочке, который стоял на тротуаре к проезжей части внимательным и напряженным лицом. – Успеешь на пятнадцать минут и опоздаешь на всю жизнь. Мультик есть такой, «Паровозик из Ромашково», не смотрел?
– Я смотрел, – сказал бородатый мужичина. – А эта молодежь ни черта не смотрит, только интернет свой.
Илья опустился на сиденье.
Проверил, не писала ли Нина, не прослушал ли он. Нет: тишина. И Петина мать соглашалась потерпеть до несбыточного свидания. Знали бы они, кто им за Петю отвечает, вдруг как-то впервые подумалось ему.
Знали бы они только.
Люди вокруг впали в спячку, как будто в этой пробке распыляли снотворный газ. Даже очкастый старичок подустал спорить.
В телефоне без звука протикала-протекла еще одна пиксельная минута, за ней еще и еще. Странно, что мобильник еще считал время: оно разве не совсем застыло?
– Могли бы вертолетами летать, – сказал невнятно старик. – Но вертолетами скучно. С вертолета холопов не видать.
И сник. Завод кончился.
Вот только тут в этой замерзшей реке мелькнуло что-то: синяя молния. Передовая машина, гаишный «Мерседес».
Илья встал, прижался лбом к окну.
Через крыши машин было видно расчищенную, совершенно пустую встречку – по ней и пронеслось. И тут вдали показалось: гирлянда синих огней, созвездие. Выросли из точек на горизонте в секунды до тяжелых черных снарядов, выстреленных из какой-нибудь громадной «Берты». Три квадратно обрубленных немецких внедорожника с синими мигалками вокруг немецкого длинного лимузина. И вокруг еще, спереди и сзади – бело-голубая свита, все мелькают, крякают, подвывают. Пролетели на невероятной скорости, такой, что должны бы, по всем правилам физики, уже оторваться от земли и воспарить. Прямо орудийный залп.
Качнулись стоящие вдоль дороги машины от воздушного сгустка, как от взрывной волны, кажется, и Триумфальная арка пошатнулась; кто-то неспящий робко бибикнул, но его не поддержали. Все сидели себе смирнехонько в этой своей застрявшей секунде и не замечали даже, как законы физики сбоят.
А этому-то, наверное, нравилось, что он может людям время, как ручеек, ладонью запруживать. За таким вот, точно, и пошел на эту службу.
– Красиво едет! – похвалил бородатый.
– Ссут народа, – высказался старичок.
Промигнуло – и растворилось в тумане.
Но ехать еще не давали несколько минут, пока уже ни отблеска, ни отсвета не осталось. Только после этого сняли с часов арест.