Форум на Kuban.ru - OFF М.Ю. Лермонтов

"Вот что пишет о тех событиях и командирских качествах Лермонтова историк Тенгинского пехотного полка Д. Ракович: "Лермонтов принял от него (Дорохова. — Прим. Ю.Б.) начальство над охотниками, выбранными в числе сорока человек из всей кавалерии. Эта команда головорезов, именовавшихся "Лермонтовским отрядом", рыская впереди главной колонны войск, открывала присутствие неприятеля, как снег на головы сваливаясь на аулы чеченцев и действуя исключительно холодным оружием, не давала никому пощады. Лихо заломив белую холщевую шапку, в вечно расстегнутом и без погон сюртуке, из-под которого выглядывала красная канаусовая рубаха, Лермонтов на белом коне не раз бросался в атаку на завалы. Минуты отдыха он проводил среди своих головорезов и ел с ними из одного котла, отвергал излишнюю роскошь, служа этим для своих подчиненных лучшим примером воздержания. Современник говорит, что Лермонтов в походе не обращал внимания на существовавшую тогда форму — отпустил баки и бороду и носил длинные волосы, не зачесывая их на висках".
Лермонтовская команда охотников стала в отряде Галафеева притчей воинской дерзости и молодечества…
Здесь уже невозможно казаться толковым боевым офицером, а можно им быть или не быть. И уважение человеку оказывается не по мундиру, а по боевым делам. Эти негласные традиции сильны были на Кавказе еще со времен Ермолова и продолжались его бывшими сослуживцами.
Лермонтов был лейб-гусаром, гвардейцем, хоть и сосланным за дуэль в армейскую пехоту. Круг его приятелей и знакомых в основном составляли гвардейцы. С ними он вел себя по-столичному: подчеркнуто весело, язвительно, задиристо. Но "когда, — вспоминает К.Х. Мамацев, — он оставался один или с людьми, которых любил, он становился задумчив, и тогда лицо его принимало необыкновенно выразительное, серьезное и даже грустное выражение…" Автор — простой артиллерийский офицер, служивший тогда на Кавказе в чине подпоручика — гораздо глубже увидел и понял Лермонтова, чем его часто мнимые столичные гвардейские приятели.
А боевые действия на левом фланге становились все ожесточеннее. Военные экспедиции вовсе не увеличивали покорности горских племен, а лишь ужесточали их сопротивление. Почти все чеченские племена и тейпы присоединились к Шамилю, что заметно увеличило его силы. Это обстоятельство вынудило командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адъютанта П.Х. Граббе прибыть из Ставрополя в Грозную и лично возглавить командование экспедиционным отрядом.
26 октября 1840 года он выступил в Малую Чечню в направлении аула Алды.
Команда охотников, которую возглавлял Лермонтов, действовала на острие движения отряда. Ее составляли отчаянные, храбрые и умелые в рукопашном бою люди, профессионалы войны, "псы войны", или спецназ, как сказали бы нынче.
"Во всю экспедицию в Малой Чечне с 27 октября по 6-е ноября поручик Лермонтов командовал охотниками, выбранными из всей кавалерии, и командовал отлично во всех отношениях, всегда первый на коне и последний на отдыхе, этот храбрый и расторопный офицер неоднократно заслуживал одобрение высшего начальства, — писал в наградном листе на поручика Лермонтова, приложенном к рапорту от 24 декабря 1840 года, полковник князь Владимир Сергеевич Голицын, командовавший всей кавалерией на левом фланге и в действующем отряде. — 27-го октября он первый открыл отступление хищников из аула Алды и при отбитии у них скота принимал деятельное участие, врываясь с командою в чащу леса и отличаясь в рукопашном бою с защищавшими уже более себя, чем свою собственность, чеченцами: 28-го октября при переходе через Гойтинский лес он открыл первый завалы, которыми укрепился неприятель и, перейдя тинистую речку, вправо от помянутого завала, он выбил из леса значительное скопище, покушавшееся противиться следованию нашего отряда, и гнал его в открытом месте, и уничтожил большую часть хищников, не допуская их собрать своих убитых; по минованию дефиле поручик Лермонтов с командою был отряжен к отряду г. генерал-лейтенанта Галафеева, с которым следовал и 29-го числа, действуя всюду с отличной храбростью и знанием военного дела; 30 октября при речке Валерик поручик Лермонтов явил новый опыт хладнокровного мужества, отрезав дорогу от леса сильной партии неприятельской, из которой малая часть только обязана спасением быстроте лошадей, а остальная уничтожена".
Особенности стиля тогдашних реляций, стремившихся изложить существо дела в одном — двух сложноподчиненных предложениях, быть может, затрудняют сегодня для читателя восприятие написанного. Но если вчитываться вдумчиво, стараясь мысленно представить себе происходившее, картина действий Лермонтовского отряда открывается впечатляющая. И становится видно, что разящий кинжал в руке Лермонтова был не одной лишь поэтической метафорой.
По итогам осенних экспедиций пошли и новые представления к новым наградам.
В рапорте на имя командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории от 9 декабря 1840 года генерал-лейтенант Галафеев просит в наградном листе поручика Лермонтова "перевести в гвардию тем же чином с отданием старшинства". Иными словами — прекратить его ссылку. Учитывая, что Лермонтов сослан на Кавказ лично царем и Галафеев не может не знать об этом, просьба выглядит весьма дерзкой. А командующий кавалерией на левом фланге линии полковник В.С. Голицын идет еще дальше. В своем рапорте на имя командующего войсками от 24 декабря 1840 года он представляет Лермонтова к золотой сабле с надписью "За храбрость". Это уже очень высокая награда для младшего офицера, если учесть, что с 1807 года удостоенные "золотого оружия" причислялись к кавалерам высшей воинской награды России — ордена св. Георгия.
Так воевал Лермонтов. Наград, к которым его представляли, поэт не получил. Он получил пулю, направленную в его сердце рукой озлобленного и самолюбивого приятеля."

Это не розжиг, просто факт о Поэте.